Умный пёс внимательно слушал и по интонации голоса угадывал, где нужно «поддакнуть» хвостом, сочувственно вздохнуть или возмущённо взлаять.
Кто знает, насколько собака понимала человека, но Зоя Ивановна верила, что Тошка её понимает. А кто бы мог доказать обратное? Да она бы и слушать не стала.
Естественно, случалось и им выяснять отношения с криком и лаем. А какая семья обходится без этого? В основном же они жили мирно, в согласии.
Зоя Ивановна целыми днями пропадала с Тошкой на улице, ездила за город на природу, гуляла в парках.
Общительный, жизнерадостный пёс быстро знакомился с детьми, играл с ними в догонялки и прятки.
А она могла спокойно почитать книгу, подремать в тени, поболтать с женщинами.
Но стоило Зое Ивановне заговорить с мужчиной, как Тошка оставлял игры и мчался к хозяйке.
Он делал вокруг них боевые круги и с грозным ворчанием косился на соперника. Шерсть на его спине и загривке поднималась ежом, обрубок хвоста нервно дёргался, губы презрительно кривились, мягкие лапы делались пружинистыми. Он был готов сражаться за подругу.
Зою Ивановну умиляло поведение четвероногого рыцаря. Многие владельцы породистых собак ей завидовали.
Если на прогулке детей не было, Тошка играл с хозяйкой. Она пинала купленный для игры мяч, швыряла палку-поноску.
Довольный Тошка приносил и мяч, и палку, показывая свою ловкость.
Пока он бегал за мячом, Зоя Ивановна иногда пряталась в телефонной будке, за парковой скамейкой или за углом дома.
Тошка быстро разыскивал её по следам, а если не находил, начинал метаться, скулить.
Затем они «случайно» встречались и с радостью продолжали игры. Пёс был неутомим.
Первое время Зоя Ивановна очень уставала от непривычно активной жизни, но постепенно полюбила её, а вместе с ней и главного затейника – Тошку.
От частого пребывания на свежем воздухе, весёлых хлопот, дружеского общения с неунывающим, жизнерадостным напарником у неё появился отличный аппетит, глаза заблестели, с лица не сходила добрая улыбка и здоровый румянец.
– Зойка! Да ты никак молодеешь: была увядающая пенсионерка, а теперь ягодка опять. Ну и Тошка, собачий сын! – подшучивали над ней подруги.
Действительно, Зоя Ивановна снова почувствовала интерес и вкус к жизни.
К ней вернулось естественное для любой женщины желание кому-то нравиться.
Весь вспыхнувший сердечный жар, потребность о ком-то заботиться она обрушила на маленькое беззащитное существо – Тошку.
Кстати, и он не хлопал ушами. Едва хозяйка устраивалась на диване перед телевизором посмотреть сериал, как пёс вспрыгивал следом, требуя внимания.
И если днём это были подвижные игры, то вечер проходил по иному «сценарию».
Вначале Зоя Ивановна делала вид, будто равнодушна к собаке, и даже отворачивалась.
Тошка начинал нетерпеливо ёрзать, скулить, заглядывать хозяйке в глаза и взлаивать: «Ну что ты такая вредная! Давай побегаем, в разыскалки поиграем!»
– Отстань. Дай хоть раз посмотреть спокойно, – отстранялась от надоеды Зоя Ивановна. – Видишь, как в телевизоре женщин любят: ухаживают за ними красиво, дорогие подарки, цветы приносят, слова нежные говорят, от которых сердце тает. Слушаются во всём, а ты? Кошку сегодня опять гонял? Чем она тебе мешала?
Тошка презрительно морщился, не желая обсуждать такую мелочь.
– С бульдогом кто опять задирался?
Тошка несогласно рычал, отворачивался, показывая зубы, мол, дрался – и буду драться…
– А детскую коляску кто пометил? В ней что, твой ребёнок лежал? А меня его мама отругала. За тебя, между прочим.
Тошка смущенно прятал нос под рукой хозяйки и виновато прижимал уши.
– В мусорном баке кто рылся, не знаешь? – продолжала обличать шкоду Зоя Ивановна. – Я что, плохо кормлю тебя? Нет? Так почему ты меня перед людьми позоришь? А ещё другом считаешься. Стыдно, Тошон Барбосович.
Тошка поднимал одно ухо, другое, вздыхал, смотрел в потолок, не соглашаясь, но и не отрицая проступка.
– А теперь ответь, Отелло усатый, ты за что соседа собирался за ногу укусить, когда я с ним за руку поздоровалась?
Тошка насторожил уши и заворчал в сторону двери.
– Погоди, так ты и его ко мне приревновал?! Ну и дурачок! Мне что, совсем с мужчинами нельзя разговаривать? Признайся, Тошка, ты неисправимый собственник и эгоист, а не друг. Нет, играть с тобой я сегодня не стану, не заслужил. Иди в свой угол и не мешай смотреть, – закончила вечерний разбор Зоя Ивановна, искоса поглядывая на убитого горем пёсика.
Тот отполз в дальний угол дивана и затих.
Такой оборот дела хозяйку не устраивал, и вскоре она легонько дёргала Тошку за шерсть.
Обиженный пёс плотнее вжимался в угол.
Тогда Зоя Ивановна хватала злюку за лапы и подтаскивала ближе.
Но Тошка ворчал и уползал на прежнее место.
– Что надулся? Критики не любишь, проказник непослушный?
Тошка махал обрубком хвоста: «Да ну тебя!..»
– А помнишь, как ты на днях за белогрудой лаечкой ухлёстывал? Так хвостом вилял, мордой лебезил, глазами подхали-мажничал – смотреть стыдно было. Ты тогда про меня совсем забыл. А я, между прочим, целый час ждала, пока она тебе отворот даст.
Тошка горестно вздохнул, но промолчал, признав недавнее любовное поражение.
