Торжество на час - [85]

— И он предъявил ему приказ короля? — с замиранием сердца спросила Анна.

— И предъявил ему приказ об аресте, — четко и медленно повторил Кавендиш.

Эта сцена все еще стояла у него перед глазами. Он хорошо представлял себе, какой удар был нанесен старому измученному человеку.

Анна, забыв об остальных гостях, вытягивала слова из усталого, не поднимавшего головы дворецкого Уолси. Ее глаза сверкали, костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели от напряжения, и вся она дрожала от возбуждения при мысли, что ее четко продуманный план полностью удался.

— И милорд Перси наслаждался, заставляя кардинала платить по старым долгам?

Кавендиш поежился, и по выражению его лица можно было судить, что он жалел, что пришел сюда.

— Не могу сказать вам, миледи, — ответил он официальным тоном. — Знаю только, что руки его дрожали, когда он держал приказ, предъявляя его слабеющему взору кардинала. Могу сообщить вам также, что он приказал одному из своих людей привязать больные вздувшиеся ноги милорда кардинала к стременам — как поступают с преступниками из народа.

— Ах вот как! — с удивлением, едва слышно прошептала Анна.

Кавендиш поднялся неловко оттолкнув кресло, и с мольбой посмотрел на Норриса: может быть, тот придумает, под каким предлогом ему поскорее уйти.

— Правда, Нортамберленд страдает от приступов малярии, а его люди порядочно устали от постоянных стычек на границе, — заметил он, поправляя пояс и жестом руки отказываясь от второго бокала вина, который протягивал ему Норрис.

— Малярия! — повторила Анна, вспоминая своего пышущего здоровьем молодого любовника. Как это у него могут дрожать руки? — А что, он все еще воюет со своим отрядом то на одной границе, то на другой? Надеюсь, он приехал повидаться со мной?

— Он здесь, миледи. Первым делом милорд Перси направился к королю засвидетельствовать свое почтение.

Анна обернулась к остальным, не скрывая радостной улыбки.

— Тогда… прошу вас покинуть меня… — Голос ее дрожал от волнения.

Все поднялись и направились к дверям. Лишь Джордж медлил, с тревогой глядя на Анну.

— Прошло почти семь лет, Нэн. Многое изменилось с тех пор. Помни об этом.

Кавендиш, стоя на пороге, обернулся, как будто в нерешительности.

— Боюсь, миледи, вы с трудом узнаете его, — смущенно сказал он.

— О чем вы говорите? Он стал старше, конечно, но… — Анна в тревоге посмотрела на брата. — Что в нем изменилось? Скажи мне, ты же видел его.

Джордж на секунду задумался. На лице его появилась смешная гримаса.

— Он выглядит как человек, много лет проживший с ворчливой женой.

— Тогда, он похож на тебя, — засмеялась Маргарэт, исчезая за дверью.

Джордж, впрочем, успел запечатлеть поцелуй на ее прелестном вздернутом носике.

— По крайней мере, со мной не умрешь со скуки. Ты согласна? — крикнул он ей вдогонку.

Анна с невольной улыбкой наблюдала эту маленькую сценку. Но, оставшись одна, она, забыв обо всем, бросилась к зеркалу.

— Я тоже изменилась. Лицо уже не такое свежее, я начинаю полнеть, — бормотала она, скользя пальцами по лицу и шее.

Но она могла быть спокойна: волнение и радостное ожидание встречи придало чарующий блеск ее глазам и окрасило щеки нежным румянцем.

— И все-таки я хороша, — подбадривала она себя, смотрясь в зеркало.

С каждой минутой приближавшей долгожданное свидание, сердце ее колотилось все сильней. Нет, она понимала, что у ее любви как не было, так и нет будущего, и ей уже никогда не свернуть с выбранного пути. Но одна минута, всего одна, будет принадлежать только ей и Перси.

«Он обнимет меня, и мы забудем обо всем на свете, как было тогда…» — мечтала Анна, прижав руки к трепещущему сердцу.

И вот двери распахнулись, и вошел Гарри Перси.

Анна была готова к тому, что он изменился: стал старше, мужественнее, может быть, грубее. Но она никак не ожидала, что едва узнает его.

Вместо того, чтобы кинуться ей навстречу, он смущенно стоял на пороге. Сквозь охватившую ее радость Анна все-таки заметила и удивилась, что он даже не подумал закрыть двери!

— Гарри! — выдохнула она, в последнее мгновение удержавшись от того, чтобы броситься к нему.

И только тогда он медленно подошел и с неловкой галантностью поцеловал ей руку. Ничего не осталось в нем ни от былой юной веселости, ни от приводившей ее в трепет безрассудной страсти.

«Никто и никогда больше не обнимет меня так, как обнимал он когда-то», — с отчаянием подумала Анна, глядя в суровое, прорезанное ранними морщинами и даже как будто брюзгливое лицо Гарри, ставшее до странности похожим на лицо его отца. Он был богато одет, но скорее как воин, чем как придворный, и она заметила, что он с неодобрением окинул взглядом непомерную роскошь ее комнаты.

— Примите мои поздравления, мистрис Анна, — сказал он, и чуть заметная ироничная усмешка скривила его губы.

— Ты ведь не думаешь, что я люблю его? — вспыхнула Анна.

Неужели Гарри считает, что она оказалась рядом с Генрихом Тюдором по доброй воле? До этой минуты ей никогда не приходило в голову, что Гарри может сомневаться в ее любви.

Она предложила ему сесть, и он вместо того, чтобы с готовностью опуститься на ковер у ее ног, как всегда делал в прежние времена, степенно направился к креслу и долго усаживался, аккуратно выбирая место для висевшего у него на поясе меча. Все движения были точны и неторопливы, как у человека намного старше его тридцати лет.