Торквемада - [8]

— Он знает мое имя. Откуда, как ты думаешь? Ведь я, Томас, никогда не видел его раньше.

Альваро не оправдывался, но чувствовал, что в голосе помимо его воли слышен страх.

Торквемада ответил, что проклятые евреи всегда все знают. Ткнув длинным пальцем туда, где скрылся раввин, он сказал:

— Его зовут Биньямин Мендоса. Он раввин из синагоги и прислужник дьявола. Зря ты не дал ему умереть, Альваро.

Альваро взглянул на Хуана — тот все это время молчал — и, не говоря ни слова, сел на коня.

Всадники продолжили путь. У монастыря они распрощались с Торквемадой, и вскоре Альваро был уже дома.

За ужином Катерина де Рафаэль наблюдала за Хуаном. Он молчал, и это удивляло и смущало ее. Она было подумала, что у Хуана произошла размолвка с ее отцом, но, когда после обеда она спросила его напрямик, он заверил ее, что дело совсем не в этом. Хуан, как и подобает, попросил у Альваро разрешения погулять с Катериной в саду, Альваро дал согласие и, когда они ушли, почувствовал облегчение. Он не мог думать ни о чем, кроме встречи с раввином, но за столом упоминать об этом избегал. Молчал и Хуан. Альваро многозначительно посмотрел на него в начале обеда, но понял его молодой человек или нет, Альваро точно не знал. У него мелькнула мысль отвести Хуана в сторону и попросить ничего не говорить Катерине, однако потом эта мысль показалась ему нелепой.

Тем временем Катерина и Хуан вышли в сад. Был приятный прохладный вечер. Взошла луна. Они сели на скамью — Катерина сразу поспешила в объятья юноши. Она пылко прижалась к нему, но Хуан был холоден. В его объятьях не было тепла, и Катерина отпрянула от него.

— Прости меня, но я так волновалась, — сказала она. — После твоего отъезда я не могла ни есть, ни спать.

— Только из-за того, что я уехал в Севилью? Но это глупо, Катерина.

— Для меня Севилья — все равно что край света. Я всю жизнь прожила в Сеговии.

— Что такое Севилья? Такое же место, как и Сеговия. Съездили и вернулись — вот и все тут.

— А что там было? — спросила Катерина.

— Ты и так все знаешь. Меня представили королеве.

— Ты ей понравился? Что она сказала? Как она выглядит? Ты должен мне все рассказать. Ведь ты был при дворе! Это же так интересно! Расскажи мне, какая она.

— Сколько дней осталось до свадьбы? — ушел от ответа Хуан.

— Двадцать три.

Когда Хуан заговорил, он, похоже, никак не мог собраться с мыслями:

— Там был один человек по имени Колумб. Итальянец. Он говорит, что Земля круглая, как мяч, и что он собирается проплыть вокруг нее…

— О чем ты говоришь, Хуан? Это я знаю. Отец рассказывал. Разве ты не слышал, что я сказала? До нашей свадьбы осталось двадцать три дня. Ты сам спросил меня. Мы говорили о королеве.

— Королеве я не понравился. — Хуан был мрачен. — Что мне еще сказать?

Они умолкли. Слова Хуана озадачили и огорчили Катерину. Тем временем в доме разгорелся спор между Альваро и Марией. Последнее время они спорили все чаще. Альваро казалось, будто что-то разъедает их отношения. Вдали от жены он чувствовал, что нуждается в ней, хочет ее, во время этой поездки в Севилью он ощущал это особенно остро. Однако разочарование при встрече оказалось не меньшим, чем потребность в ней. Когда они остались одни, он попытался объяснить Марии, какие опасения вызывает у него Торквемада, но она не захотела его слушать.

— Никогда этому не поверю, — заявила она. — Нет и нет. Не может такого быть, вот и все. Ты просто глупец, Альваро. Некоторые вещи ты никогда не мог понять.

— Чего это я не мог понять? — потребовал ответа муж. — Тебе бы только обозвать меня глупцом!

— Альваро, не кричи на меня, — оборвала его Мария.

— Я не кричу.

— Нет, кричишь. Дворянину не подобает повышать голос.

— И ты еще будешь меня учить, что подобает делать дворянину! — повысил голос Альваро. — Ты меня с ума сведешь! Я устал и расстроен, а ты учишь меня манерам.

— Никогда не поверю, — ответила Мария, — что Томас, который так привязан к нам, может сделать нашей семье что-то дурное. Он мой духовник — как же он пойдет против нас? Я имею право на свое мнение. По-моему, ты просто не в себе, вот и все.

Альваро, меряя шагами комнату, сказал хриплым от волнения голосом:

— Ты не понимаешь. Господи, ничего ты не понимаешь. А теперь послушай, Мария, послушай меня внимательно. Торквемада спросил меня: Альваро, откуда ты приехал? Так и спросил. Именно так — и его голубые глаза вдруг стали холодными как лед. Понимаешь, как лед. Глаза его будто проникали мне в душу. Знаешь этот его взгляд? Нет в мире таких тайн, которые сокрыты от него. Поэтому его и сделали великим инквизитором…

Мария улыбнулась и покачала головой.

— Альваро, он знает, откуда ты приехал, — произнесла она мягко. — Мы много раз об этом говорили. Он знает, что ты из Барселоны. Разве это тайна?

— Тогда почему он спросил меня?

— Он задал простой вопрос, Альваро. Прежде ты никогда не был таким. Таким напуганным. Не понимаю, чего ты боишься.

— Конечно, тебе этого не понять. Ты представляешь себе, что такое инквизиция? Мы продолжаем жить, смеяться, петь — притворяемся, что в мире все идет по-прежнему, но в глубине души мы знаем, хорошо знаем, что в Испании появилась инквизиция, и страх не покидает нас ни днем, ни ночью, вся наша страна смердит страхом.