Торикаэбая моногатари, или Путаница - [74]

— 43 —

Государю хотелось бы узнать об этом деле по-больше. Как ни в чем ни бывало он вошел к государыне. Государыня незаметно смахнула слезы и встала с постели.

— Я никогда не обращал внимания, что этот мальчик, который приходит играть с нашими детьми, так на них похож. Тебе, должно быть, кажется странным, что я до сих пор этого не заметил. Твой брат и Сайсё — уже высшие сановники и я думал, что таких красавцев, какими они были в свое время, больше не сыщется, но у них много детей, и они не уступают отцам. Мир движется к концу, но замечательные люди, кажется, не переводятся. Этот мальчик и сын твоего брата, которого воспитала его жена, похоже — особенно замечательные. Странно только, что никто не знает их матерей. Что до сына твоего брата, то поговаривают, что его мать — Государыня-инокиня. Может быть, и так, по виду он самых благородных кровей, да и обаяние его… Полагаю, я прав. А вот о другом никто даже не шепчется. Может кто-то и знает, но мне отчего-то никто не говорит, — сказал государь, хитро улыбаясь.

«Что, если государь видел меня с мальчиком, подумал, что это как-то странно и заподозрил неладное», — расстроилась государыня. Она сказала:

— Не знаю. Что до сына моего брата, все может быть, но ваши слова обидны для Государыни-инокини. Может, это все-таки кто-то другой? Я находилась рядом с Принцессой неотлучно, как могло случиться, что мне об этом неизвестно?

— Что ж, все так и говорят, что только ты можешь знать правду. Ладно, ничья репутация от этого не пострадала, ну и хорошо. А раз так, можешь считать, что я тоже ни о чем не догадываюсь. А о матери другого мальчика тебе что-нибудь известно? Мне хотелось бы это знать, — сказал государь.

Поскольку государыне ответить было нечего, она покрылась краской и отвернулась. Как прекрасна она была! Согрешила ли она, оступилась ли — не имеет значения: никакой вины не остается на ней — стоит лишь увидеть, как она красива. За то время, что они были вместе, государь полюбил ее по-настоящему. Что бы там ни случилось в ее прошлом, государь с годами любил ее все сильнее. Отчего же теперь любить ее меньше? Они легли отдыхать рядом друг с другом.

— 44 —

Сын Сайсё, находясь под впечатлением разговора с государыней, отправился домой. Он был очень взволнован. По секрету он сказал своей кормилице:

— Я тут видел одну женщину, думаю, что это моя мать. Она сказала мне: «Только не говори отцу», — так что и ты молчи, — мальчик растрогался, его глаза были полны слез.

Кормилица была удивлена, взволнована и опечалена.

— Как это может быть? Где же она? Откуда ты знаешь, что это она? Как она выглядит? — спрашивала кормилица.

— Она очень молодая и красивая, она даже немного красивее и благороднее, чем моя нынешняя мать. Она не сказала мне, что она — моя мать, она сказала только: «Знай, твоя мать жива», — и при этом сильно плакала, — произнес мальчик, он был очень взволнован, но где он видел ее, не выдал.

Кормилица забеспокоилась.

— Твой отец и во сне и наяву так грустит и печалится о ней, уж очень хочется дать ему знать, что она жива. Отчего она скрывается? Как ты ее встретил?

— Она велела ничего не говорить отцу. Когда я увижу ее снова, спрошу разрешения, и если она позволит, тогда скажу. А пока молчи, — строго произнес он, и кормилица увидела, что это уже не ребенок, а очень красивый и разумный юноша.

— 45 —

По правде сказать, та дама из Живописного павильона, если бы вдруг Советник перестал ее навещать, и их отношения оборвались, была бы этим огорчена, но он продолжал при удобном случае тайно беседовать с ней, и у них родилась очень красивая девочка. У Вакагими еще не было дочерей, если не считать девочек Ённокими, и это его очень расстраивало. Он хотел бы воспитывать дочь в своем доме. Но жена государя — Дама из Живописного павильона — постоянно вздыхала, что вот и девочки у нее нет, поэтому когда ее сестра родила такую красивую дочку, она очень ее полюбила и не соглашалась расстаться с ней. Вакагими решил: хорошо, если девочка будет под опекой жены государя. После того, как Химэгими стала государыней, другие жены часто проявляли недовольство, отчего нередко случались неловкости и неприятности. Но с рождением девочки все пошло по-иному, Вакагими стал проявлять к Даме из Живописного павильона сочувствие и по-всякому помогал ей. Как бы там ни было, она теперь старалась скрыть свои обиды.

— 46 —

Шло время — за месяцем месяц, за годом год. Вышел в отставку Садайдзин, Удайдзин занял пост Великого министра, Вакагими был назначен Левым министром и Канцлером, Сайсё сделался Внутренним министром и Командующим правой гвардией. Их сыновья повзрослели, все они стали гвардейскими командирами и секретарями государственного совета. Государь оставил престол, наследный принц занял трон, а его младший брат был объявлен наследником престола. Старшая дочь Ённокими вошла во дворец женой государя и поселилась в Павильоне глициний. Девочка, рожденная в Живописном павильона, стала женой наследного принца. Словом, настало время несравненного счастья и процветания, и только — несмотря на то, что с годами все так изменилось, — рукава одежд Сайсё никогда не просыхали от слез, стоило лишь ему подумать о волнах реки Удзи, где так неожиданно закончилась его любовь. Его сын, гвардейский командир третьего ранга, стал взрослым, и Сайсё видел, что он превзошел других лицом, обликом и талантом. «Что было у нее на сердце, когда она решила покинуть его и бесследно исчезнуть? Ведь она так больше и не увидела его», — думал Сайсё. Печаль, горечь и тоска никогда не оставляли его. Вот как все это было.