Торговец смертью - [26]

— Сотни?

— Да, чтобы почувствовать ваше лицо.

— Фотографы, с которыми я работала, иногда делали сотни снимков за сеанс.

— Ну, нам с вами потребуется времени побольше.

Сиена удивленно вскинула брови. Выражение ее лица получилось прекрасным.

— Отлично! — обрадовался Малоун.

7

— Мадам, вы будете обедать?

Малоун повернул голову и увидел в дверях прислугу — женщину в фартуке.

— Так рано? — растерянно спросил он.

— Уже почти два часа, месье.

Растерянность Малоуна сменилась изумлением, когда он взглянул на стол и увидел там целый ворох листов с эскизами.

— Господи, — обратился он к Сиене, — вы, наверное, измучены!

Женщина уже сидела на стуле.

— Да, устала немного, — призналась она, — но вы были настолько погружены в работу, что я не посмела вас отвлечь. Кроме того, мне и самой было интересно.

Следом за этим она поблагодарила служанку, и та удалилась.

— Интересно? — Малоун двинулся следом за Сиеной на террасу. — Интересно смотреть, как я рисую?

— Нет, разговаривать с вами.

Малоун попытался вспомнить, о чем они говорили, но не сумел. Все это время он был слишком занят, во-первых, рисованием, а во-вторых, тем, что время от времени поглядывал в сторону вертолетной площадки и монастыря.

— Я уже давно ни с кем не говорила так долго. — Сиена села за стол и сказала слуге: — Мне только салат и чай со льдом.

Малоун заказал то же самое.

— Охотно верю, ведь ваш муж так занят.

Сиена не ответила, но что-то в ее глазах сказало ему, что даже когда они с Белласаром были вместе, они не разговаривали.

— Вы никогда не видели своего отца?

Вопрос застал Малоуна врасплох. Ему понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, о чем они не договорили, находясь в солярии.

— Если не хотите, можете не отвечать, — извиняющимся тоном проговорила Сиена. — Вопрос действительно очень личный.

— Да нет, все в порядке. Я не прочь рассказать вам об этом. Дело в том, что моя мать была пьяницей. — Малоун пытался говорить будничным тоном, но у него не получалось. Голос предательски дрожал. — У нее один за другим менялись мужчины, и каждого я должен был называть папой. Правда, я никогда этого не делал.

— Когда мы были в конюшне, вы, по-моему, упомянули, что у вас был дедушка?

— Да, отец матери. Когда мать не таскала меня из штата в штат следом за своим очередным любовником, он брал меня к себе на ферму. Очень много времени мне приходилось проводить одному. Вот тогда я и начал рисовать.

— Верно говорят, нет худа без добра.

Казалось, Сиена хотела убедить в правильности этой сентенции саму себя.

— Прекрасно! — проговорил Белласар, выходя из солярия и приближаясь к ним. — Значит, вы все-таки начали.

Сиена сразу же напряглась.

— Вы видели наброски? — спросил Малоун.

— Они весьма многообещающи, — ответил Белласар, — и каждый из них мог бы стать основой для великолепного портрета.

— Вряд ли это случится. Мне предстоит еще долгий путь.

— Но бывает, что первые впечатления — самые верные. Если долго думать, можно перемудрить.

— Вы правы.

— Я рад, что вы разделяете мое мнение. Необязательно превращать любую задачу в подвиг и надолго затягивать ее выполнение. Моя супруга — необыкновенно красивая женщина, а вам нужно лишь запечатлеть ее красоту на холсте.

— Но она красива не только внешне. Ее красота имеет сотню проявлений, — ответил Малоун. — Но, поскольку я не буду писать сто портретов, мне нужно найти способ передать их все в одном, наилучшим образом отразить ее природу.

Сиена опустила глаза и стала смотреть на свои руки.

— Прости нас, дорогая, — сказал Белласар.

— За что?

— За то, что мы обсуждаем тебя так, словно тебя тут нет. Позирование тебя не утомило?

— Наоборот, это показалось мне очень интересным.

— Вот и славно, — проговорил Белласар. — Надеюсь, что так будет и дальше.

8

Для Малоуна все именно так и продолжалось. Он не мог забыть поговорку, в которой преисподняя сравнивалась с интересными временами. Дни тянулись один за другим, и каждый следующий был похож на предыдущий. Каждое утро, перед тем как приступить к работе, он выполнял физические упражнения у бассейна. Он с удовольствием совершал бы пробежки, но не хотел удаляться от шале, чтобы не выпускать из поля зрения вертолетную площадку и монастырь. После того как Сиена возвращалась с конной прогулки, они вместе завтракали, а затем приступали к работе. Малоун всячески скрывал свой интерес к тому, что происходило снаружи. Если он видел, что его модель устала, он предлагал закончить пораньше, но она каждый раз отвечала, что хочет продолжить сеанс. В пять часов вечера они расставались, но Малоун знал, что снова увидит ее в семь за коктейлем.

Этот порядок был заведен Белласаром раз и навсегда: коктейль (хотя сам он пил исключительно овощные соки), а затем ужин (неизменно в вечерних нарядах). Малоун надеялся, что рано или поздно будет приглашен кое-кто еще, а именно тот мужчина, который прилетел на вертолете в то, первое утро и так переживал по поводу небрежного обращения с привезенными им ящиками. Малоун хотел рассмотреть его поближе. Возможно, он смог бы понять, какого рода отношения связывают толстяка с Белласаром. Но все это время мужчина оставался в монастыре.