— Таунтон исключается, — категорически сказал Шокен.
Я собрался с духом.
— Фаулер, — произнес я, — скажите честно, вы не получали предупреждения? Возможно, я перехожу дозволенные границы, но я должен знать правду. Речь идет не только обо мне. Речь идет о проекте «Венера».
Румяные, словно яблоки, щеки Фаулера побледнели. По его глазам я понял, что моя карьера и положение служащего высшей категории висят сейчас на волоске.
— Митч, я сделал тебя сотрудником высшей категории прежде всего потому, что считал — ты способен взять на себя такую ответственность. Мне нужно не только умение работать. Работать ты умеешь, я знаю. Но мне казалось, что ты знаешь и кодекс нашей профессии.
Однако я не сдавался.
— Да, сэр.
Шокен сел и закурил сигарету «Старр». После умело рассчитанного секундного колебания он пододвинул ко мне пачку.
— Митч, ты еще молокосос, стал служащим высшей категории совсем недавно. Но в твоих руках теперь немалая власть. Твои несколько слов — и через недели или месяцы судьба полумиллиона потребителей, мужчин и женщин, может полностью измениться. Это власть, Митч, безграничная власть. Ты знаешь старинную поговорку: власть возвышает. Безграничная власть возвышает безгранично.
— Да, сэр, — снова сказал я. Что-что, а все старинные пословицы и поговорки были мне хорошо известны. Теперь я не сомневался, что он ответит на мой вопрос.
— Ах, Митч, — вздохнул Шокен, мечтательно размахивая сигаретой, — у нас есть права, есть обязанности, но не обходится и без профессиональных неприятностей. Одно немыслимо без другого. Без острой конкурентной борьбы и соперничества вся наша система утратила бы равновесие и полетела вверх тормашками.
— Фаулер, — опасливо прервал я его. — Вы же знаете, я не жалуюсь на систему. Она действует, и это все, что от нее требуется. Знаю, что и конкуренция необходима. И вполне согласен, что мы должны свято блюсти кодекс торговли, даже если Таунтон и затевает что-то против нас. Знаю, что об этом надо помалкивать, иначе вместо того, чтобы работать, заведующие отделами только и будут заботиться о безопасности собственной персоны. Но проект «Венера» у меня в голове, Фаулер. Так мне удобней. Если я стану все записывать, когда же мне работать?
— Разумеется, — согласился он.
— Но, допустим, вы получили предупреждение и, допустим, Таунтон решил первым убрать меня, что будет с проектом «Венера»?
— Ты прав, — согласился Фаулер. — Хорошо, я тебе отвечу. Я не получал предупреждения.
— Спасибо, Фаулер, — воскликнул я искренне. — Однако в меня стреляли. А затем этот случай на аэродроме — может быть, вовсе не случайность. Как вы считаете, Таунтон способен действовать без предупреждения?
— Я не давал ему повода, а ни с того, ни с сего он не решится. Он падок на дешевку, методы его нечестны, но правила игры он знает. Убийство в результате коммерческой конкуренции — это преступление. Убийство без предупреждения — грубейшее нарушение кодекса торговли. А может, ты приударил за чужой женой, Митч?
— Нет, я веду примерный образ жизни. Все это просто непонятно. Должно быть, какая-то ошибка. Мне повезло, что этот парень оказался никудышным стрелком.
— Очень рад за тебя, Митч. А теперь займемся делами. Ты виделся с Джеком О’Ши? — Моя история больше не интересовала его.
— Да. Он приезжает сегодня. Будем работать вместе.
— Прекрасно. Если умело взяться, кое-что от его славы перепадет и нам. Пошевели-ка мозгами, Митч. Не мне тебя учить.
Я понял, что аудиенция окончена.
О’Ши уже ждал меня в приемной. Судя по всему, ожидание не было для него тягостным. Все девицы из моего отдела плотным кольцом окружили Джека, восседавшего на краешке стола. Грубоватым и самодовольным тоном он что-то рассказывал им. В глазах девушек нетрудно было прочесть: даром что Джек мал ростом, но у него деньги и слава. Именно это мы усердно рекламируем и вбиваем в головы рядовому потребителю. Джек мог выбрать любую из этих девиц. Интересно, сколько их у него было после триумфального возвращения на Землю?
Порядки у меня в отделе строгие, но пришлось довольно громко кашлянуть, прежде чем девицы, наконец, разбежались по местам.
— Доброе утро, Митч, — приветствовал меня Джек. — Ну как, оправились от потрясения?
— Еще бы. Уже успел пережить новое. Кто-то пытался подстрелить меня. — И я рассказал ему, что произошло вчера вечером. Он задумчиво хмыкнул.
— Может, вам обзавестись телохранителем?
— Я уже думал об этом. Но, пожалуй, не стоит. Это какое-то недоразумение.
— Как и тот случай на аэродроме?
Я ответил не сразу.
— Не будем говорить об этом, Джек. Мне и так не по себе.
— Ладно, не будем, — широко улыбнулся он. — Займемся лучше делами. Итак, с чего мы начнем?
— Прежде всего нужны слова. Нужны такие слова о Венере, чтобы они задели людей, встряхнули их, заставили мечтать о переменах, о космосе и новых мирах. Надо, чтобы люди вдруг почувствовали неудовлетворенность и им захотелось бы чего-то нового, захотелось представить себе, какими они могли быть. Нужны слова, которые заставили бы их гордиться тем, что они умеют мечтать, а отнюдь не стыдиться этого. Слова, которые должны пробудить у них чувство гордости за то, что существуют «Индиастрия», «Старзелиус» и «Фаулер Шокен», и негодование по поводу того, что есть на свете «Юниверсал продактс» и «Таунтон».
