Торговцы плотью - [31]

Глава 40

Лето оказалось необычайно насыщенным и принесло больше прибыли, чем мы с Мартой Тумбли смели надеяться. К августу мы зарабатывали уже по тысяче в неделю — и все это благодаря новому пополнению, завербованному Солом Хоффхаймером. Теперь у меня в «конюшне» постоянно насчитывалось от пятнадцати до двадцати «жеребчиков», и хотя время от времени некоторые из них уезжали на гастроли или отлучались по другим делам, а то и вовсе отпадали по тем или иным причинам, недостатка в новых кадрах не было.

— Нам придется смириться с текучестью кадров, — сказал я. — Большинство ребят смотрят на это занятие как на временное.

— Ну и хорошо, — ответила Марта. — А большинство клиенток жаждет все новых и новых партнеров.

Как она и предполагала, большая часть наших постоянных клиенток отправились на лето в Хэмптон, на Файр-Айленд, в Монтаук, на Беркширы, в горы Кэтскиллз, и даже дальше — в Поконос, на мыс Мэй, в Кеннибанкпорт, в Нантакет.

Но чего мы с Мартой не могли предвидеть, так это того, что зачастую замужние дамы проводили будние дни в полном одиночестве — и потому с понедельника по четверг включительно «служба» наша работала бесперебойно.

Мальчикам приходилось отправляться при этом за город. Цены мы при этом не повышали, но клиентки сами оплачивали их дорожные расходы. Случалось, что дамы разорялись и на авиабилеты — парням приходилось летать в Бар-Харбор в штате Мэн и в Хайэннис. А я лениво размышлял на следующую тему: сколько законов мы нарушаем, пересылая мужчину-проститутку через границу штата?

Глава 41

Вечерами по пятницам, когда жеребцы сидели у «Блотто» за выпивкой и профессиональными разговорами (во время этих неформальных сборищ я незаметно раздавал конверты с зарплатой), беседа неизменно вертелась вокруг всяких причуд, с которыми сталкиваешься на работе.

Постоянная клиентка Уолкотта Сэндза настаивала, чтобы он выходил на «сцену», наклеив фальшивые усы и бороду.

Сет Хокинс обслуживал клиентку, которая требовала, чтобы он ложился в постель в наборных ковбойских сапогах.

«Жена» Кинга Хейеса желала только одного: она растирала его обнаженное тело маслом «Беби Джонсонс».

Ко всем этим эксцентричным выходкам можно было привыкнуть, но летом, когда бизнес расцвел пышным цветом, нам несколько раз попадались совершенно свихнувшиеся клиентки. Заботясь о репутации предприятия, мы с Мартой засели за разработку жестких правил.

На наркотики наложили жесточайший запрет. Объявили табу на пьянство — как клиенток, так и жеребцов, — равно как и на громкий шум (вопли, стоны) и непристойности, если их специально не заказывает клиентка. Самовольная встреча с клиенткой служит основанием для немедленного увольнения.

По выбору клиентки разрешаются: половые сношения — позиция спереди, позиция сзади, — минет, содомия. Поскольку не каждый жеребец-соглашался оказывать весь набор услуг, проблема свелась в основном к составлению графика.

Хуже всего было с садизмом и мазохизмом, которые никак не укладывались в стандартные рамки. Мы рекомендовали жеребцам выполнять желания клиенток, пока они не представляют опасности для здоровья и жизни обеих сторон.

Физического насилия предписывалось избегать, особенно если оно оставляет следы. «Водные процедуры» допускаются при наличии надлежащих мер безопасности, а поцелуи в губы оставлены на усмотрение клиентки, так же, как использование презервативов и механических средств, вроде вибраторов.

Мы старались предусмотреть в нашем «Кодексе» все случайности, но скоро выяснилось, что ни один «свод законов» не может объять необъятного разнообразия человеческих сексуальных фантазий. Приведу пример.

Когда Марта сообщила, что поступил заказ на «сцену» с мальчиком и двумя женщинами, я заинтересовался и вызвался добровольцем. Мы решили, что одна будет действующим лицом, другая — зрителем.

Парочка оказалась на редкость неслаженной. Младшая, Дженет — маленькая, смугленькая, полненькая, с жирной, как свернувшаяся сметана, кожей. Старшая, Гертруда — длинная, костлявая, с лошадиным лицом и коротко стриженными волосами. Низкий голос с мужской хрипотцой.

Обе живо болтали о летнем театральном сезоне на Бродвее, потягивая белое винцо. Гертруда выкурила сигару. Дженет, сверкая глазами, надув губки, прикончила второй бокал.

Потом мы все трое отправились в спальню раздеваться. Я всегда знал, что белье женщины точно соответствует ее характеру, и не удивился лифчику и трусикам Дженет из масляно блестящего шелка с алансонскими кружевами. Белье Гертруды едва ли заслуживало такого названия: грубая белая хлопчатобумажная сорочка и панталоны, похожие на шорты-бермуды.

Когда мы голыми улеглись в постель, Дженет сказала:

— Давай сначала ее.

Гертруда лежала на спине, руки по швам. Она была крепким орешком, с сильным, мускулистым телом, с широкими плечами и бедрами.

Я пустил в ход все свое искусство, и она начала оживать. Ладони мои легко скользили по мощным грудям, тонкой талии, плотным ягодицам. Я ощущал, как разгорается ее плоть.

Дженет, лежа на боку, подперев рукой подбородок, внимательно наблюдала за нами.

Дыхание Гертруды участилось. Я ощутил, как ее руки, обвившие мою шею, все теснее сжимают меня. Я наклонился поцеловать ее взбухший сосок, и мы стукнулись лбами с Дженет, которая обрабатывала вторую Гертрудину грудь.