Топорик - [8]

Вот!"

Сергей вполголоса произнес "спасибо", - а затем, чтобы Таня видела, сжал ладони и поднял их над головой. Этот жест растрогал многих, да и самого Сергея. Судья, поднявшись, предупредил, что, если подсудимый и впредь будет вести себя на суде подобным образом, то к нему будут приняты особые меры.

Борьба накалилась. Вина Томика теперь отягощалась некоторыми ложно данными показаниями.

Татьяна подтвердила, что нападение на Сергея и его кровавая защита произошли сразу после того, как он проводил её домой и возвращался к себе. Ни до, ни во время их свидания Сергей не пил алкоголя, и, когда они расстались, он был совершенно трезвым. Когда и как он мог оказаться пьяным до невменяемости, было абсолютно непонятным. Но никто не заострил на этом внимания: адвокат Сергея потому, что видел возможность комбинации состояния аффекта и невменяемости как компонентов смягчающих обстоятельств, обвинение - потому, что боялось, что больше местных безобразий выйдет наружу.

Но адвокат Сергея решил доказать, что Сергей не брал топорик в качестве физического оружия, а само по себе ношение холодного оружия подвести под положение о невменяемости или доказать безвыходность Сергея, таким образом если вообще не оправдать его, то выхлопотать для него минимальный срок лишения свободы.

Это было не только равносильно чуду; такой результат суда мог вызвать неоднозначную реакцию (как выражался Первый секретарь горкома этого города) "общественности" и целую бурю в партийных кругах. Ещё бы! "Зарубил топором пару человек и отделался лёгким испугом, - говорили бы тогда. Боящиеся ответственности, но, с другой стороны, не уверенные, какую реакцию вызвал бы слишком суровый приговор Сергею в республиканском суде и Прокуратуре Республики, связывавшиеся с партийным начальством, но не получившие никаких чётких указаний, судья и присяжные были охвачены паническим страхом, справедливо опасаясь, что при любом исходе суда на них "повесят" вину за возможные последствия. Поэтому сторона обвинения сорвалась на недопустимые предположения и обвинения. Было сказано, что, если бы Сергей согласился, чтобы Томик увёл Таню, никакого конфликта бы не было, и его трагических последствий удалось бы избежать. То есть, опять виноват Сергей.

Сергей был уже настолько измучан, что заговорил книжными фразами, заявив: "Мои моральные принципы не позволяли мне уступить Томику". - "Ишь ты, о морали заговорил... - бросил адвокат Томика.

Константину удалось легко доказать, что защита своей девушки являлась не только гражданским правом, но и гражданским долгом Сергея, и что Сергей поступил абсолютно правильно - в соответствии с законом и с "моральными принципами советского человека".

Обвинение выдохлось. Костя был уже близок к победе. Он говорил, что применил Сергей предмет, который был у него с собой (адвокат умышленно не называл его "оружием"), только из-за стрессового состояния, проявившегося в результате длительной напряжённости ожидания нападения и страха перед ним.

Почувствовав, что обвинение выдохлось, адвокат решил оставить для себя запасной вариант, попробовать доказать, что Костя из-за страха нападения, ну, как бы на время помешался. Он сказал, что теперь, после всего, что произошло в зале суда, он считает, что "опьянение" Сергея на самом деле было просто нервным потрясением, в результате чего работники милиции приняли его за пьяного. Если бы удалось доказать тяжесть как бы временного "помешательства" Сергея, то спасти его от смерти - что было главное - уже не представляло бы тогда большой сложности.

Дальше обвинение перевело разговор на тему топорика. Адвокат Сергея сказал, что никто ни разу не спрашивал у Сергея, как вообще топорик оказался у него в руках: может быть, Сергей просто нёс его, например, с работы домой? "Но даже если топорик оказался у него всвязи со страхом перед нападением, обвиняемый, - говорил адвокат, - не собирался применить топорик как оружие, тем более, что он сам об этом заявил. Он хотел лишь запугать им нападавших.

Из-за неожиданности нападения, из-за того, что был брошен на землю сильным ударом, Сергей К. потерял ориентировку, оказался под воздействием нервного шока. Но и тогда, на мой взгляд, человек такого психического взгляда, как он, даже автоматически не смог бы рубить нападавших острием топора. На месте сцены преступления должно было произойти что-то особенное, что-то, нуждающееся в дополнтельном расследовании. Можно предположить, что рельеф местности, столб, ветви деревьев, или другие неизвестные нам особенности сыграли роковую роль..."

-У нас нет таких сведений, - раздался голос судьи.

Судья прервал речь адвоката, сославшись на то, что тот использует чистые предположения и тавтологию, а это, мол, недопустимо. Обвинение решило вызвать мать Сергея в качестве свидетеля, видимо, надеясь спровоцировать её противоречивые показания, но выступление этой простой женщины внезапно повернуло прения сторон в совершенно иное русло. Она вспомнила, что на лезвии топорика была пласмассовая насадка, типа футляра, и она была уверена, что это важно.

Это было действительно важно! Адвокат Т. сразу сориентировался в важности новых сведений и потребовал дать Сергею слово. Теперь Сергей тоже сообразил, что, когда он брал топорик, эта пласмассовая насадка была на лезвии. И, когда он выхватил топорик из-за пояса, она должна была быть на нём. Эту насадку не так-то просто было снять, не то, что смахнуть или потерять её. Из-за подавленности Сергей начисто забыл об этом, но теперь осознал, что в том, что случилось с ним, есть какой-то необъяснимый элемент.