Тонкие линии - [15]

Воспоминания шелестели страницами. В этом дворе скрипели по снегу их с Ликой шаги, когда Тамара приезжала на прошлый Новый год. На этих качелях на детской площадке Тамара качала девушку. Много, много всего здесь было, но это относилось к другой Лике – не той, которая сказала ей: «Уходи, а то полицию вызову».

И надо же было такому случиться, что Лика как раз выходила из подъезда, разговаривая с кем-то по телефону! Тамара замерла, всматриваясь в знакомое, но уже до грусти чужое лицо. Не окликнула по имени, не позвала, просто смотрела и слушала своё сердце. Что-то светлое ещё жило в нём – былая нежность, а точнее, ностальгия по нежности, воспоминание о ней. Не осталось ни злости, ни обиды: всё смыла музыка тонких линий и мудрое, настоящее, родное тепло Незнакомки. Вчерашний день смотрел серыми глазами в небо чуть более светлого оттенка, чем они сами. Тамаре уже ничего не хотелось ему сказать.

Лика, заметив Тамару, на миг остолбенела, и её взгляд опять стал пустым и чужим, испуганным. Не говоря ни слова, она быстро-быстро припустила по пешеходной дорожке вдоль дома – только каблучки по снегу поскрипывали. Тамара не стала ни догонять, ни окликать её, лишь проводила взглядом до поворота, а потом развернулась и пошла в сторону вокзала, чтобы успеть как раз к посадке.

Вернувшись домой, она первым делом затеяла уборку. Её холостяцкая квартира показалась ей неуютной, неряшливой – какой-то мужской, что ли. Потом она привела и саму себя в порядок – зашла наконец в парикмахерскую. Ножницы щёлкали над ухом, и на накидку падали десятисантиметровые пряди. Машинка чуть пощекотала шею. Из салона Тамара вышла обновлённая, с аккуратной короткой стрижкой вместо «заброшенного сада» на голове. Само собой, разобралась с проблемами и бросилась в работу: деньги были на исходе. Между заказами она понемногу осуществляла свою задумку – писала маслом портрет Лены на мятой постели. Незнакомка была обнажённая и прекрасная, полная чуть усталой, разморённой неги после долгой ночи любви. Вся её поза воплощала собой сладострастный соблазн, но прозрачные, хрустально-звёздные глаза при этом оставались ясными и невинными, сочетая несочетаемое: бесстыдство и чистоту, раскрепощённость и скромность, чувственность и целомудрие. Карандашный рисунок в качестве опоры почти не понадобился: Тамара и так прекрасно видела образ Незнакомки перед мысленным взглядом – в мельчайших деталях, под любым углом, с любой стороны. Лена жила, дышала, говорила, двигалась в её воображении, послушно принимая позу, нужную художнице.

Зайдя на форум, Тамара написала Незнакомке в личном сообщении:

«Привет. Знаешь, мне кажется, я влюбилась по уши. Втрескалась, как никогда в жизни».

Ответ последовал через полчаса, когда Незнакомка появилась онлайн:

«И кто же эта счастливица?»

Грустновато светились строчки её сообщения на экране, без смайликов, серьёзно и как-то сиротливо...

«Самая прекрасная женщина на свете. Люблю её безумно», – с улыбкой напечатала Тамара сообщение и поставила на всякий случай кучу скобочек-смайликов в конце предложения.

Под мерный стук поезда ей думалось: нет, никаких больше отношений на расстоянии, с неё хватит. В родном городе её ничто не держало, работать она могла откуда угодно. Квартиру – продать, а деньги... Найдётся им какое-нибудь применение. Можно купить машину, сдать на права и возить Лену на работу, чтоб в морозы ей не приходилось стучать зубами на автобусной остановке по утрам.

Лишь бы Незнакомка не оказалась такой же, как Лика. Лишь бы опять не обмануться... Тамара отмахнулась от мрачных мыслей и сунула в рот подушечку «Орбита» – вместо сигареты. Нет, Лена – настоящая, она не может обмануть. Сердце-кораблик бодро и уверенно плыло по волнам её ясноглазой нежности.

Метель завывала и грозила похоронить Тамару вместе с букетом под сугробом. Та мёрзла, притопывая ногами, но прикрывала и берегла цветы, как могла. «Где же ты, девочка Снегурочка? Тебе уже давно пора вернуться с работы».

Скрип, скрип, скрип... Сапожки, знакомая дублёнка, шапка с меховым околышем и глаза. Даже нет – глазищи! Широко распахнутые, изумлённые, влажные. То ли ветром надуло, то ли...

– Лен, ну что ты. Реветь-то опять зачем? Думала, я не вернусь? Ну, зря ты так думала. К тебе не вернуться просто невозможно. Вот, держи...

Букет зашуршал обёрткой. Запах цветов совершенно не чувствовался на морозе, но Лена зарылась в них носом.

– А как же та женщина? – спросила она, вскинув на Тамару снегурочьи ресницы.

Та на миг зависла в недоумении, и Лена пояснила:

– Ну, та, в которую ты влюбилась. Ты писала на форуме.

– Ленка, ну ты даёшь, – затряслась от смеха Тамара. – Как – «какая женщина»? Ты, конечно... Разве это можно было как-то иначе понять? Кто ещё, кроме тебя, мог свести меня с ума?

Пару мгновений Лена молчала задумчиво, а потом проговорила:

– Мда. Что-то я туговато соображаю в последнее время.

Всё ещё смеясь, Тамара принялась её тормошить и чмокать в холодные от мороза щёки.

– Солнышко моё... Снегурка моя сладкая...

Лена очнулась, раскраснелась – то ли от зимнего ветра, то ли от поцелуев.

– С ума сошла? – зашипела она с огоньками весёлого возмущения в глазах. – Не здесь же!