Тонкая красная линия - [144]
— А может, вы меня к себе на кухню возьмете? — неожиданно спросил он Сторма. — Дейл ведь теперь в строевые перешел, раз его в сержанты произвели. Значит, у вас вакансия появилась…
— Что ж… Может, и можно будет. Ты готовить-то умеешь?
— Нет, конечно. Но научусь, может…
— Видишь, какое дело… А в роте полным-полно парней, которые давно умеют… Ты знаешь что, давай договоримся — сможешь убедить ротного тебя на кухню назначить, я возражать не стану.
— Это Бэнда-то? Ну, он ни за что не согласится. Да я и попросить-то его об этом не посмею.
— А больше я никак не могу…
— Вот оно, значит, как… — Файф почему-то стал крутить головой, будто оглядывая палатку. — Я так и знал… Так и знал…
Конечно, эта его просьба была большой глупостью, тем более что он все равно никогда не стал бы поваром. Пустая уловка труса, только и всего. Так что и Сторма в общем-то винить не за что. И все же в душе у него разрасталась острая, какая-то горькая зависть к этому счастливчику, обладавшему, оказывается, столь надежным способом избежать передовой. Несмотря на это, в последующие дни они регулярно встречались, Файф заходил к Сторму в палатку, и почти все свободное время они проводили вместе. Файф считал, что это лучше, чем валяться в духоте на койке, без конца бередя себе душу сетованиями на свою горькую долю.
Расхаживая вдвоем по территории госпиталя, им удалось разыскать здесь еще шесть солдат из третьей роты, разбросанных по различным отделениям. Пятеро было ходячих. Каждый день теперь эта компания собиралась у Сторма в палатке, они болтали о том, о сем, потом все вместе отправлялись проведать своего лежачего товарища, а оттуда шли куда-нибудь на полянку, под кокосовые пальмы, где, сняв рубахи, праздно сидели, обсуждая главным образом шансы каждого на эвакуацию. Во всей округе невозможно было отыскать и капли спиртного, зато ежедневно с наступлением темноты в госпитале показывали кинофильмы, и они всей гурьбой непременно отправлялись туда, глядели с тоской на то, как весело живут люди в Нью-Йорке, Вашингтоне или Калифорнии, во всех этих местах, за которые сейчас они воюют, но где никто из них не был ни разу в жизни. Почти ежедневно сеансы прерывались очередным воздушным налетом, так что за пять дней в госпитале Сторм с Файфом видели отрывки из пяти фильмов, но ни разу не досмотрели хотя бы одну картину до конца. Но в общем-то это не имело никакого значения — все эти фильмы они видели еще дома. После налета они обычно снова собирались вместе, курили потихоньку, а все их разговоры были только об эвакуации. Никто из них даже думать не хотел о том, чтобы возвращаться снова в третью роту.
В один из дней Сторм вдруг предложил сходить проведать Раскоряку Стейна, благо тыловой эшелон штаба полка располагался совсем неподалеку и Сторму стало известно (то ли от рассыльного, которого он случайно встретил, то ли от какого-то старого дружка), что их бывший командир роты находится там, ожидая оказии для отъезда с острова. Предварительно обсудив эту экспедицию, они отправились туда всемером — вышли с территории госпиталя и двинулись к своему ротному, которого до этого ненавидели, а теперь, оказывается, стали жалеть и которому решили сказать «до свидания». Госпиталь, разумеется, никем не охранялся. Да и к чему был» бы это, если все равно никто не мог удрать с этого богом проклятого острова?
Стейн в это время сидел в своей крохотной одноместной палатке, разбирая те немногие бумаги, что еще сохранились у него. Приход незваных гостей явился для него полнейшей неожиданностью. Буквально пару часов назад ему передали приказ быть готовым к немедленному отъезду — на следующее утро он должен был улететь с попутным самолетом в Новую Зеландию. Трофеев у него было немного — японский боевой флаг с пятнами крови на белом поле, офицерский пистолет, похожий на немецкий «люгер», две офицерские петлицы со звездочками да еще немного фотографий в кожаном бумажнике. В общем-то, у него было чем доказать свое участие в боях. Тут же около стола лежали и остальные его немногочисленные пожитки. Ему пришлось убить чуть не полностью последние три дня, чтобы разыскать свои вещи. Спасибо еще командиру полка, давшему ему свои джип. Стейну ужасно понравились эти поездки по острову. На том месте, неподалеку от аэродрома, где их рота находилась в первые дни и где они оставили все свое лишнее имущество, в том числе и личные вещи, была размещена чья-то чужая часть, их старые палатки переставили по-новому, и это никак не могло понравиться Стейну. Что касается имущества третьей роты, то о нем тут никто и слыхом не слыхивал. Тогда Стейн отправился через Матаникау и Лунга-Пойнт к Красному пляжу, дважды облазил там все склады, добравшись до самого дальнего конца района их высадки, и все безрезультатно. Но в конце концов он добился успеха — оказалось, что вещи находятся совсем неподалеку от их первого лагеря. Они лежали, сваленные в кучу, в небольшой кокосовой рощице, частично в палатках, разбитых под деревьями, но главным образом просто навалом на опушке. Ему пришлось почти полдня работать как проклятому, обливаясь потом в насыщенном испарениями воздухе джунглей, пока в конце концов он отыскал свои два полевых чемодана. И все же это дело было ему по душе — скорее всего потому, что все это время он был совершенно один. Теперь он был готов отправиться в путь по первому приказанию.
Роман американского писателя в острой обличительной форме раскрывает пороки воспитания и дисциплинарной практики, существующей в вооруженных силах США.Меткими штрихами автор рисует образы американских военнослужащих — пьяниц, развратников, пренебрегающих служебным долгом. В нравах и поступках героев романа читатель найдет объяснение образу действий тех американских убийц и насильников, которые сегодня сеют смерть и разрушения на вьетнамской земле.
Изданный посмертно роман выдающегося американского прозаика Джеймса Джонса (1921–1977) завершает цикл его антивоенных романов. С исключительной силой изобразил он трагедию тех, кто вернулся с войны. Родина оказалась для своих сыновей самодовольной, равнодушной и чужой страной. Роману присущ ярко выраженный антивоенный пафос, он звучит резким обличением американской военщины.
В центре широко популярного романа одного из крупнейших американских писателей Джеймса Джонса — трагическая судьба солдата, вступившего в конфликт с бездушной военной машиной США.В романе дана широкая панорама действительности США 40-х годов. Роман глубоко психологичен и пронизан антимилитаристским пафосом.
Герой романа — драматург Рон Грант, находящийся в зените славы, — оказался запутанным в сложный любовный треугольник. И он пытается бежать от всех жизненных проблем в таинственный и опасный подводный мир. Суровым испытаниям подвергается и пламенная любовь к Лаки, девушке сколь красивой, столь и неординарной. Честность, мужественность, любовь, чувственность, дружба — все оказывается не таким простым, как казалось вначале. Любовь спасена, но теперь к ней примешивается и чувство неизбывной горечи.
В сборник вошли повести шести писателей США, написанные в 50–70-е годы. Обращаясь к различным сторонам американской действительности от предвоенных лет и вплоть до наших дней, произведения Т. Олсен, Дж. Джонса, У. Стайрона, Т. Капоте, Дж. Херси и Дж. Болдуина в своей совокупности создают емкую картину социальных противоречий, общественных проблем и этических исканий, характерных для литературы США этой поры. Художественное многообразие книги, включающей образцы лирической прозы, сатиры, аллегории и др., позволяет судить об основных направлениях поиска в американской прозе последних десятилетий.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.