Томка и рассвет мертвецов - [4]

Как бы у нее научиться?

Из коматозного состояния меня не вытащил даже звонок матери.

— Привет, мой хороший! — ласково проворковала бывшая учительница физики Софья Андреевна Данилова. — Томка с тобой?

— Где же ей быть в субботу утром?

— Уже три часа, какое утро.

— Три?!

Я бросил взгляд на настенные часы гостиной. Действительно, десять минут четвертого. Где я проторчал весь сегодняшний день?!

— Если Томыч с тобой, может, приедете в гости? — предложила мама.

— Борщик будет?

— Будут отбивные.

— Неплохо.

Мама взяла небольшую паузу, но я был слишком измотан бездельем, чтобы уловить смысл. Впрочем, гадать особо не пришлось.

— И еще у меня к тебе дело… если ты не очень занят.

— По счастливой случайности, не занят.

— Ты, наверно, помнишь Нину Ивановну Захарьеву? Мы с ней очень тесно общались, пока я работала в школе.

Я что-то промычал в ответ, надеясь, что это прозвучало утвердительно. Хотя, честно говоря, не помню я ни Захарьеву, ни Коломейцеву, о которой мама иногда рассказывала за ужином. То ли это ее подруги, то ли бывшие коллеги, то ли соседки, черт их разберет.

— Знаешь, у нее, оказывается, племянник погиб. Он у нее один близкий родственник оставался. Всех уж перехоронила.

— Ох…

— Да, представляешь! Зимой, перед самым Новым годом, разбился на машине. А мы и не знали. И ведь сама ничего не сказала, дуреха! Хоть бы подошли, поддержали.

— Да, мам, это грустно.

Я не знал, как побыстрее закончить разговор. Дурацкая врожденная интеллигентность.

— Так вот, Антош, об этом я и хотела с тобой переговорить.

— О гибели племянника?

— Ты у меня смышленый.

— Мам… — Я все же не смог удержаться от вздоха. — Я примерно представляю, о чем пойдет речь. Сразу предупрежу, что ничего не могу и не буду обещать. Прошло полгода. Даже если есть какие-то сомнения, то наверняка уже все перетоптано и перелопачено. Я не берусь за дела с таким сроком давности. Я пробовал, но… прошлое сопротивляется.

Маму мои сомнения не убедили. Она же бывшая физичка.

— Ты все равно ничего не потеряешь, если просто послушаешь историю и поешь отбивных. С тебя не убудет. Когда вас ждать?

Я снова поглядел на часы. Никуда не хочу. Ничего не хочу.

— К шести.

Отбивные

8 июня

У меня была раньше одна теория насчет прекрасного пола. Сомнительная, конечно, но я не философ. Мне казалось, что Бог наделяет женщину каким-то одним талантом. Либо он делает из нее изумительную хозяйку, способную готовить, гладить, стирать, воспитывать детей, ругаться в ЖЭКе и забивать гвозди. Либо лепит роковую леди, чье единственное призвание — быть любимой, разбивать мужские сердца и складывать поклонников в штабеля. Либо Бог превращает даму в некое подобие мужчины с сиськами, для которой карьера и успех в делах превыше всего, в том числе поклонников и котлет. И тут не имеют значения ни внешность, ни физические кондиции. Все три категории женщин могут быть в равной степени и чертовски сексуальны, и удивительно непривлекательны. Дело в начинке и нацеленности на результат.

Увы, когда я смотрю на собственную матушку, теория моя разлетается вдребезги. Она умна и интересна как личность. Я до сих пор жалею, что мама не позволила мне учиться в той школе, где она преподавала (педагогика на марше!). Во-вторых, она в молодости была настоящей красавицей. В ее фотоальбоме есть немало снимков, где компанию Софье Даниловой составляли очень симпатичные и представительные мужчины. Не могу сказать подобного о своем отце, который по каким-то неведомым причинам оставил семью, когда мне было совсем мало лет, но мужчины в жизни моей матери определенно были, и далеко не последние лохи.

В-третьих, матушка изумительно готовила. Особенно ей удавались фаршированные перчики, голубцы, котлеты и отбивные. А еще борщ! Я от него млею. Когда суровые будни изматывают меня, не оставляя сил на готовку и даже на поход в магазин, я вместе с Томкой приезжаю к матери и тупо отъедаюсь.

Не скажу, что моя сегодняшняя субботняя апатия при виде отбивных в невероятно пахнущем соусе развеялась, но определенные подвижки в душе произошли. По крайней мере, у меня проснулся аппетит.

— Ужасно выглядишь, — заметила матушка, расставляя тарелки на столе в гостиной.

— Он сегодня весь день такой! — наябедничала Томка.

— Какой?

— У него, видите ли, апатия. Он ленится. Весь день валяется на диване. Хорошо, что ты позвонила, баб!

Матушка укоризненно покачала головой. Я лишь виновато улыбнулся, а Томычу украдкой показал кулак:

«Попросишь ты у меня еще мороженого, предательница!».

Первая тарелка ушла за милую душу. В углу бубнил телевизор, настроенный на информационный канал.

Томка чавкала, уныло ковыряясь вилкой в тарелке. Перед застольем она с азартом отстаивала свое святое детское право переключить телевизор на мультики, но на бабу Соню где сядешь, там и слезешь. Бабушка у нас — не чета мне, рыхлому папочке, из которого можно лепить разные фигурки.

На второй тарелке отбивных с картофельным пюре и овощным салатом я почувствовал некое напряжение за столом. Матушка всегда говорила о делах лишь после утоления голода. «С сытым человеком проще разговаривать».

Вот и пришло мое время.

— Так вот, насчет той женщины… Антош, ты послушаешь?