Томас из Рэдинга - [10]

   При этих словах ее муж удалился, ничего не сказав, но он продолжал думать свою думу. Когда он вернулся к столу, гости приветствовали его:

   -- Садитесь, -- сказали они ему. -- Где же ваша супруга? Она не придет разве с нами пообедать?

   -- Нет, -- сказал он, -- у этой дуры такой зуб против Кэсзберта, что она дала клятву никогда больше его не видать.

   -- Неужели? -- сказал тот. -- Тогда мы с ней вполне согласны. Клянусь головой моего отца, что если бы не моя к вам дружба, я никогда бы больше здесь не появился!

   -- Я вам верю, -- сказал старик Бузэм.

   Так за разговорами прошел весь обед. Когда они встали из-за стола, Мартин и Ходжкинс продолжали говорить о своих делах, а Кэсзберт взял Бузэма за руку и сказал:

   -- Хозяин, я хочу поговорить с вашей женой. Я думал, что она уже помирилась со мной, но так как она все еще сердится и обижена на меня, я хочу посмотреть, что она мне скажет.

   Затем он вышел в кухню и сказал:

   -- Да будет господь бог с вами, добрая хозяюшка!

   -- Тогда нужно вам уйти.

   -- Почему? -- спросил тот.

   -- Потому что господь бог никогда не бывает там, где негодяи.

   -- Ну, уж и сокровище! -- сказал он. -- Если бы у меня была такая жена, как вы, я поставил бы дьяволу вместо свечки ее изображение из сала.

   Тогда она нахмурила брови и стала его поносить, говоря:

   -- Грубиян, зубы-то у тебя, как клыки у свиньи! Убирайся вон, болван, из моей кухни, не то я сделаю тебе плешь как у монаха, обварив тебе голову кипящей кашицей!

   -- Мне уйти? -- сказал он. -- О-о, тебе не нужно повторять этого два раза; удивляюсь, как это у твоего мужа волосы дыбом не встают от твоих ужасных манер!

   Он вернулся в большую залу, сел рядом с Бузэмом и сказал ему:

   -- Жаль мне, дорогой хозяин, что вам, в вашем пожилом возрасте, который требует спокойствия, приходится страдать от такой мегеры.

   -- О, да, помоги мне, господи, помоги мне, господи! -- сказал старик и направился к конюшне; жена вышла из кухни и стала целоваться с Кэсзбертом.

   Час спустя старый хитрец приказал оседлать свою лошаденку, чтобы отправиться в поля. Едва успел он выехать, как Кэсзберт и его хозяйка стали вдруг такими добрыми друзьями, что немедленно исчезли в одном из чуланов и заперли на ключ дверь за собой. Муж, который оставил человека следить за ними, тотчас вернулся и потребовал чемодан, который находился как раз в том чулане. Слуга не мог найти ключа. Бузэм приказал взломать дверь. Услышав это изнутри, они сами открыли дверь.

   Увидев свою жену, муж воскликнул с удивленным видом:

   -- О-о, страсть моего сердца, что ты здесь делаешь? Как, вы здесь оба? Да ведь вы друг друга терпеть не можете? Вот к чему привели ваши споры, язвительные намеки, издевательства и грубая ругань? О-о, какие же вы лицемеры!

   -- Послушайте, хозяин, -- сказал Кэсзберт, -- чего вам так волноваться? Я дал сыр своему земляку Ходжкинсу, чтобы он взял его с собой и выдержал у себя, а пока что передал его вашей жене на хранение до его отъезда. Чего ж тут особенного, что она пошла разыскивать мой сыр?

   -- Да, -- сказал старик, -- а дверь, вероятно, была заперта для того, чтобы сыр не сбежал?

   -- Дверь, -- сказала жена, -- заперлась за нами сама собой, так что мы даже этого не заметили, а так как у ней замок с пружиной, то снаружи ее нельзя было открыть.

   -- Моя милая жена, -- сказал он ей, -- я вам так же доверяю, как крокодилу. А что касается вашего спутника, так я покажу ему, как таскаться за сырами!

   Затем он приказал своим людям схватить его и связать по ногам и рукам. После того как это было исполнено, они подняли его в корзине к отверстию в крыше залы, через которое выходит дым {Камины стали распространяться в Англии только в царствование Елизаветы. До того времени для выхода дыма и очищения воздуха пользовались простыми отверстиями в потолке.}. Они оставили его там висеть всю ночь, вплоть до обеденного часа. Кэсзберт должен был присутствовать на банкете, но Мартин Ходжкинс никак не могли уговорить своего разгневанного хозяина спустить его вниз.

   Бузэм так упарился, подвешивая Кэсзберта, что он снял с себя несколько своих одежд и две пары свои подбитых мехом чулок, чтобы несколько прохладиться и успокоиться. Но в то же время он клялся, что Кэсзберт будет висеть над потолком хотя бы семь лет, если королевские сыновья сами лично не придут попросить об его освобождении, и это в особенности терзало Кэсзберта. Когда Коль и другие суконщики с востока получили известие об его приключении, они не могли удержаться от смеха при мысли о том, как он ловко попался в свои собственные сети.

   Молодые принцы, приняв приглашение суконщиков прибыли к назначенному часу. Но в то время как все другие вышли навстречу им длинной процессией, Симон так был занят своим жирным супом, что у него не нашлось времени подумать о чем-нибудь другом. Заметив это, принцы приблизились к нему с веселым видом и сказали:

   -- Кушай, Симон. Вот прекрасный бульон!

   -- Если бы он был плох, к чорту хозяйку! -- сказал Симон, не повернувшись даже, чтобы посмотреть, кто это! с ним разговаривает.