Томас де Квинси - повествователь, эссеист, критик - [7]

В целом литература XVIII века кажется Де Квинси бесконечно чуждой современности, эпохе революций, выдвинувшей новую меру всех вещей. Он пишет: "Огромное движение народов, внутреннее и внешнее, горести времени глубоких исканий, блеск времени великих надежд - эти силы действуют в последние 50 лет... так мощно, что мы достигли глубин и высот, недоступных нашим предкам"[*De Quincey Th. Oliver Goldsmith // "Works". Vol. V. P. 20. Cf. De Quincey Th. On Style // Works. Vol. X. P. 231-238. О борьбе, о столкновении идей, о трагических противоречиях, внешних и внутренних, как законе бытия и источнике мудрости см.: De Quincey Th. The vision of Life // Essays by Th. De Quincey. London, 1904. P. 271].

Истинную глубину и высоту Де Квинси из современников видит у Вордсворта и Колриджа, а из прозаиков - у Лэма, которого хвалит за изысканную деликатность, с какою сочетаются у него трогательная задумчивость и юмор, наблюдения над современностью и воспоминания о прошлом[*De Quincey Th. Charles Lamb // Works. Vol. VIII. P. 110]. Лэм в глазах Де Квинси есть часть бурного потока, рожденного социальными потрясениями его эпохи.

Значительно слабее очерков Де Квинси, посвященных частным вопросам, представляются его теоретические эссе: в них особенно ясно проявилось разрушительное действие опиума на его способность концентрировать мысль. Так, например, в очерке "О стиле" попытки обобщить наблюдения приводят лишь к повторению общих мест романтической эстетики: стиль не есть одежда мысли, ее механическая форма, а (по Вордсворту) воплощение мысли, органически с ней связанное[*De Quincey Th. On Style // Works. Vol. X. P. 273- 274]. В этих размышлениях мало не только оригинальности, но и последовательности: от ответа на основной вопрос Де Квинси непрерывно отклоняется, вводит иллюстрации, слабо связанные с основной темой, и часто повторяется.

Любопытные, индивидуально окрашенные мысли обычно высказываются Де Квинси по частному поводу, нередко - в статьях о немецких писателях, в которых он, вслед за Колриджем, видит авторов, достойных века великих перемен и дерзаний. Так, например, в статье о Жан Поле Де Квинси, в духе романтической эстетики, создает запоминающийся образ писателя, в равной степени владеющего патетикой и комизмом и умеющего благодаря особому колдовству сделать так, чтобы одно просвечивало через другое и в нем проявлялось. Жан Поль посвятил себя утверждению в искусстве полной свободы. Он был по-шекспировски способен постигнуть каждое явление в его бесчисленных связях с другими; в частности, его нападки на политические злоупотребления неотделимы от решимости стоять за всеобщее счастье как основной закон существования, за благородство и избавление от низости[*De Quincey Th. Jean Paul Richter // Works. Vol. XIII. P.117, 127].

Критические работы Де Квинси в полной мере могут быть оценены при сопоставлении их со столь же многочисленными и едва ли менее значительными трудами его современников, известнейших эссеистов первых десятилетий XIX века Ли Хента, Вильяма Хэзлитта, Чарльза Лэма[*См.: Дьяконова Н. Я. Лондонские романтики и проблемы английского романтизма. Л., 1970, гл. II, III, IV; Из истории эстетических идей в Англии // Проблемы романтизма. № 2. М., 1971; Чарльз Лэм и Элия // Чарльз Лэм. Л" 1979; Английская проза эпохи романтизма // Английская романтическая новелла. М., 1980]. Они вместе утверждали в английской литературе и журналистике дух свободы, непосредственности, превозносили искусство как деятельность, всего более отвечающую запросам и правам личности, и создавали в своих эссе прозаический эквивалент романтической поэзии.

Духовному раскрепощению, наряду с очерками литературно-критическими, способствовали и уже упомянутые очерки Де Квинси на философские, политические и экономические темы. Интересна в этом отношении его книга "Логика политической экономии" (1844). Она написана на уровне настолько профессиональном, что ее цитировал Карл Маркс[*Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 407 // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 23. М., 1960]. Удивителен, по видимости алогичен интерес романтика, мечтателя, практическая беспомощность которого стала притчей во языцех, к проблемам заработной платы, прибыли, производства, потребления. Но изучение этих вопросов было подсказано печальным личным опытом автора, стимулировавшим внимание к имущественному положению обитателей его страны, к роли материального фактора в радикальных изменениях ее облика, к оборотной стороне капиталистического прогресса.

Политико-экономические, а также философские и исторические штудии Де Квинси сейчас занимают преимущественно специалистов. Общее значение сохраняют некоторые из его литературно-критических очерков и "взволнованная проза". Готовя переиздание своих сочинений, он опубликовал "Исповедь" в расширенном виде, но, по единодушному мнению критиков, не усовершенствовал ее, а скорее ослабил излишними длиннотами и отступлениями. В 1845 году появилось продолжение "Исповеди" под названием "Suspiria de Profundis", тоже выросшие из опиумных видений. Особенно запомнились читателям последние два очерка этого цикла: "Саванна-ла-Мар" и "Левана и Богородицы скорби". Они могли бы называться стихотворениями в прозе, ритмической прозе. В заключительном, шестом очерке Де Квинси вызывает образы трех скорбящих сестер, подчиненных властительнице мира богине Леване.