Томагавки кардинала - [21]

Английские ядра долбили и долбили островной форт. Кое-где в стенах уже появились глубокие язвы; одно из орудий вышло из строя — от непрерывной стрельбы треснул ствол (хорошо ещё, вовремя заметили, и пушку не разорвало при очередном выстреле). Но солдаты майора Луи Рембо, чёрные от усталости и пороховой копоти, снова и снова перезаряжали орудия и стреляли, стреляли, стреляли. И командир «семиглазой башни», командуя боем, не давал воли леденящей душу мысли: а что будет, когда опустеет пороховой погреб?

Ближе к вечеру эта перспектива стала уже вполне реальной, и майор не сразу понял, почему это вдруг его солдаты разразились криками «ура» — ведь ни один английский корабль не был потоплен. Он выглянул в амбразуру, вгляделся в окутанный дымом рейд и увидел…

Чуть кренясь под ветром, в Мангатан-Бэ входили боевые корабли под трёхцветным флагами. Англичане были захвачены врасплох — эскадра командора Сюффрена перекрыла их скученным судам выход в море.

Бой продолжался всю ночь, превратившуюся в день от зарева горящих английских кораблей, и десятки лодок и каноэ сновали среди обломков, вылавливая из воды уцелевших моряков короля Георга.

Две недели спустя Сюффрен атаковал у берегов Акадии вторую английскую эскадру. На этот раз сражение кончилось вничью, однако вскоре после боя британские корабли попали в сильнейший шторм (французские суда отстоялись у Луисбурга), и большинство из них разбилось на скалах Ньюфаундленда. Господство в водах, омывающих атлантическое побережье Северной Америки, перешло к французам.

А ещё три месяца спустя в одной из церквей Нуво-Руана состоялось бракосочетание майора Луи Рембо и мадемуазель Исабель Шамплен. Выступающий животик невесты был уже заметен, но никому и в голову не пришло злословить по этому поводу. Шамплены были знатной фамилией Нуво-Руана, а героем обороны «острова Рембо» восхищались все от мала до велика.

* * *

1759 год

— Вы отважно сражались, генерал, — Луи-Жозеф де Монткальм-Гозон, маркиз де Сен-Веран, главнокомандующий войсками Новой Франции, учтиво поклонился. — Победой над вами можно гордиться: вы достойный противник!

Бригадный генерал Джеймс Вольф отрешенно выслушал эту высокопарную тираду. Он посмотрел на зелёные холмы, густо усеянные телами убитых, на свой разбитый штабной фургон, возле которого лежало опрокинутое набок орудие, и молча вытянул из ножен шпагу. Несколько секунд английский генерал держал её в руках, затем протянул — эфесом вперёд — победителю, но вдруг, словно передумав, резким движением переломил клинок об колено и швырнул обломки под ноги Монткальма.

— Ваша взяла, — произнёс он, пересиливая себя. — Но если бы не эти ваши проклятые ирокезы…

Монткальм ухмыльнулся, наслаждаясь бессильной яростью побеждённого врага. Да, индейцы, конечно, помогли, но и французские пушки тоже кое-чего стоят. И как бы то ни было, войска короля Георга разгромлены, и Сильвания[26] очищена от виргинских волонтёров, цеплявшихся за каждый кустик. В лесах догорают последние форпосты-блокгаузы англичан; пьяные от крови воины-тускарора[27] уже устали убивать — уцелевшие английские колонисты, бросая своё добро и спасая свои скальпы, бегут на восток, к побережью, всё ещё на что-то надеясь. Но надеяться им уже не на что — война за Северную Америку скоро увенчается победой французского оружия. Подкреплений англичане не получат: адмирал Сюффрен знает своё дело, да и не может «добрая старая Англия» быть одинаково сильной во всех уголках земного шара — мировая война идёт и в Европе, и в Индии, и в Африке. Полковник Конрекур, только-только получивший генеральский чин и жаждущий его оправдать, ведёт канадских ополченцев на Виргинию — как шутят его солдаты, «наш Пьер-Клод собрался сделать девственницу женщиной[28]». Ну что ж, пусть делает, а он, Монткальм, поставит последнюю точку в «столетней войне»: возьмёт Бостон, то есть Бастонь — так теперь будет называться это пуританское гнездо.

Французские войска шли вперёд, к атлантическому побережью Северной Америки.

* * *

В палатку через приоткрытый полог проникал багровый отсвет — где-то что-то горело. «Значит, не все ещё фермы в округе превратились в пепел, — подумал маркиз Монткальм. — Что поделаешь, война — война, которую пора кончать…».

— Итак, господа, — он посмотрел на двух парламентёров, сидевших за поставленным посередине палатки столом переговоров, — вы пришли обсудить условия сдачи Бастони? Так вот, моё главное условие — капитуляция и признание власти короля Франции!

Одного из двоих бостонцев Луи-Жозеф знал — Бенджамин Франклин был личностью известной, причём не только в американских колониях, — второго парламентёра, молодого человека лет двадцати, маркиз видел впервые, а имя Джон Адамс ему ничего не говорило. Но если Франклин взял этого Джона Адамса с собой, рассудил французский командующий, значит, этот юноша того стоит.

— Да, мы пришли обсудить условия сдачи города, — спокойно сказал Франклин, хотя было заметно, что это спокойствие даётся ему с известным трудом. — Мы не хотим штурма и многочисленных жертв. И мы не хотим, чтобы ваши индейцы, эти кровожадные дикари…