Том Соуер за границей - [33]

— Говори, — сказалъ онъ, — причемъ Джимъ, какъ вижу, такъ и навострилъ уши.

— Насколько я понимаю, все дѣло въ кнопкахъ и въ гвоздикѣ, - остальное значенія не имѣетъ. Кнопка одного фасона, гвоздикъ другого, но это все единственно.

— Нѣтъ, оно единственно лишь въ томъ случаѣ, если они обладаютъ однородною сидою.

— Прекрасно. Какая сила дѣйствуетъ въ свѣчѣ и въ спичкѣ?

— Огонь.

— Одинаково въ обѣихъ?

— Да, одинаково въ обѣихъ.

— Прекрасно. Предположи, что я поджегъ столярную мастерскую спичкой; что случится съ этою мастерской?

— Сгоритъ она.

— А предположи, что я подожгу эту пирамиду свѣчкой; загорится она?

— Разумѣется, нѣтъ!

— Отлично. Однако, огонь-то одинаковъ въ обоихъ случаяхъ. Отчего мастерская сгоритъ, а пирамида нѣтъ?

— Оттого, что пирамида не можетъ горѣть.

— Вотъ! а конь можетъ летать!

— Прахъ побери, Гекъ приперъ его опять! Да, затянулъ его славно на этотъ разъ! Такая, скажу вамъ, ловкая западня, что я и не видывалъ! Ну, если я…

Но Джимъ хохоталъ до того, что давился и не могъ продолжать, а Томъ былъ такъ взбѣшенъ тѣмъ, что я побилъ его собственными же его доказательствами, да такъ, что всѣ они разлетѣлись въ лохмотья и щепки, что могъ только сказать, будто мои и Джимовы разсужденія заставляютъ его стыдиться за человѣчество. Я не говорилъ болѣе ничего, чувствуя себя совершенно удовлетвореннымъ. Когда мнѣ удается одержать такъ верхъ надъ кѣмъ-нибудь, то я не люблю долбить объ этомъ, какъ другіе дѣлаютъ, такъ какъ я понимаю, что, будъ я на мѣстѣ побитаго, мнѣ было бы очень непріятно, если бы онъ сталъ провозглашать свою побѣду. Я полагаю, что лучше быть повеликодушнѣе.

ГЛАВА XIII

Черезъ нѣсколько времени мы поручили Джиму держаться по близости пирамиды, а сами опустились до отверстія, служащаго входомъ въ ея внутренность, и вошли туда въ сопровожденіи нѣсколькихъ арабовъ съ факелами. Въ самомъ центрѣ пирамиды мы увидѣли большое помѣщеніе съ большимъ каменнымъ ящикомъ по серединѣ его. Въ этомъ ящикѣ долженъ былъ находиться царь, совершенно какъ разсказывалъ намъ тотъ лекторъ въ воскресной школѣ, но кто-то уже вытащилъ его. Мнѣ это мѣсто не нравилось: тутъ могли водиться тѣни, разумѣется, не свѣжія, но я не люблю никакихъ.

Мы вылѣзли прочь, сѣли на осликовъ и проѣхались немного; потомъ наняли лодку, проплыли въ ней, опять сѣли на осликовъ и добрались такъ до Каира. Дорога была такая гладкая и чудная, какъ я и не видывалъ; по обѣимъ сторонамъ ея росли финиковыя пальмы и бѣгали голые ребятишки, а люди были мѣднокраснаго цвѣта, рослые, стройные и красивые. А самъ городъ былъ прелюбопытный: улицы узенькія, просто проходцы, а въ нихъ толпятся люди въ чалмахъ, женщины подъ покрывалами, всѣ въ яркихъ разноцвѣтныхъ одеждахъ. Можно было только изумляться, какъ это верблюды и прохожіе расходятся въ этихъ узенькихъ закоулочкахъ, однако, такъ было: настоящая сутолока, какъ видите, да еще гамъ какой! Лавочки были такъ тѣсны, что въ нихъ и не повернуться, но заходить во внутрь было и не зачѣмъ: продавецъ сидѣлъ, поджавъ ноги, какъ портной, курилъ свой длинный, змѣевидный чубукъ, держа свой товаръ у себя подъ рукою, то есть все равно, что на улицѣ, потому что верблюды задѣвали его, проходя, своими вьюками.

По временамъ мчался въ экипажѣ какой-нибудь вельможа, которому расчищали дорогу затѣйливо разодѣтые люди, бѣжавшіе впереди съ крикомъ и разгонявшіе встрѣчныхъ длинными бичами. Потомъ проѣхалъ самъ султанъ верхомъ во главѣ цѣлой процессіи и въ такомъ богатомъ нарядѣ, что духъ занимался, на него глядя. Всѣ падали ницъ при этомъ и лежали такъ, пока онъ не проѣхалъ. Я позабылъ это сдѣлать, но одинъ молодецъ напомнилъ мнѣ это, именно тотъ, который бѣжалъ съ бичемъ впереди всѣхъ.

Находятся здѣсь и храмы, только народъ не смыслитъ здѣсь соблюдать воскресенья: эти люди празднуютъ пятницу, а день воскресный не уважаютъ. При входѣ въ храмъ надо снимать обувь. Сидѣло тамъ на каменномъ полу множество мужчинъ и дѣтей кучками; всѣ они страшно галдѣли: это они учили свои уроки наизусть. Томъ говорилъ, что они зубрятъ Коранъ, который у нихъ вмѣсто Библіи; разумѣется, кто поумнѣе, тотъ не поддается на этотъ обманъ. Но я въ жизни не видывалъ такихъ высокихъ храмовъ. Этотъ былъ страшно высокъ: голова кружилась, если смотрѣть на его верхъ. Наша сельская церковь совсѣмъ пустякъ передъ нимъ; если ее поставить внутри этого храма, она покажется только коробкою съ сухимъ печеньемъ.

Мнѣ особенно хотѣлось повидать какого-нибудь дервиша; дервиши очень занимали меня вслѣдствіе той штуки, которую съигралъ одинъ изъ нихъ съ верблюдовожатымъ. Мы нашли цѣлую кучу ихъ въ какомъ-то зданіи вродѣ церкви; называли они себя «вертящимися дервишами», и вертѣлись дѣйствительно. Ничего подобнаго я не видывалъ. На нихъ были шапки, похожія на сахарныя головы, и холщевыя юбки. Они начали кружиться, кружиться, кружиться, точно волчки, а юбки ихъ раздувались пузыремъ и выходило это красиво, но я совсѣмъ одурѣлъ, смотря на нихъ. Томъ сказывалъ, что всѣ они мусульмане, а когда я его спросилъ, что такое мусульманинъ, онъ отвѣтилъ, что это всѣ тѣ, которые не пресвитеріане. Стало быть, ихъ много въ Миссури, а я этого и не подозрѣвалъ.