Ей было где-то около пятидесяти. Ее седые волосы, подстриженные коротко, почти по-мальчишески, лежали так красиво на маленькой великолепной формы голове, что не произвели на меня того отталкивающего впечатления, какое обычно производят слишком короткие женские стрижки. У Клеменси Леонидис было интеллигентное выразительное лицо и по-особому проницательный и пытливый взгляд светло-серых глаз. Темно-красное платье великолепно подчеркивало стройность и изящество ее фигуры.
Миссис Клеменси с первого взгляда показалась мне женщиной весьма непростой — может быть, потому, что ее образ жизни значительно отличался от образа жизни обычной женщины. И я сразу же понял, почему София употребила слово «жестокость» в отношении жены Роджера. В гостиной было холодно, и я зябко поежился.
— Присаживайтесь, пожалуйста, инспектор, — сказала Клеменси Леонидис спокойным вежливым голосом. — Вы можете сообщить нам какие-нибудь новости? — Смерть вашего свекра наступила в результате отравления эзерином, миссис Леонидис.
— Значит, это убийство, — задумчиво произнесла она. — Это ведь не могло быть простой случайностью?
— Нет, миссис Леонидис.
— Пожалуйста, будьте поделикатней с моим мужем, инспектор. Это известие страшно потрясет его. Роджер боготворил отца, и, кроме того, он чрезвычайно эмоционален.
— Вы были в хороших отношениях со свекром, миссис Леонидис?
— Да. В хороших. — И спокойно добавила: — Я не особенно любила его.
— Почему?
— Мне не нравились его жизненные цели — и способы их достижения.
— А как вы относитесь к миссис Бренде Леонидис?
— К Бренде? Я очень редко вижу ее.
— Вы не допускаете существования каких-то отношений между ней и мистером Лоуренсом Брауном?
— Вы имеете в виду любовную связь? Не думаю. Но я действительно ничего об этом не знаю.
В ее голосе не слышалось никакой заинтересованности.
В комнату ворвался Роджер Леонидис, производя все такое же впечатление громко жужжащего шмеля.
— Я немного задержался, — торопливо заговорил он. — Телефон. Итак, инспектор? Итак. У вас есть какие-нибудь новости? Что явилось причиной смерти моего отца?
— Смерть мистера Леонидиса наступила в результате отравления эзерином.
— Да? Боже мой! Значит, это дело рук этой ужасной женщины! Она не могла подождать! Он вытащил ее из грязи — и вот награда. Она хладнокровно убила старика! Боже! Кровь закипает в жилах, как подумаю об этом!
— У вас есть конкретные причины подозревать миссис Бренду?
Роджер бегал взад-вперед по гостиной, вцепившись в волосы обеими руками.
— Причины? А кто, кто еще мог это сделать? Я никогда не верил ей… Никогда не любил ее! Да никто из нас ее не любил. Мы с Филипом не могли прийти в себя, когда папа пришел однажды домой и сообщил нам о содеянном! В его-то возрасте! Безумие — просто… Безумие! Мой отец был удивительным человеком, инспектор. С умом гибким и свежим, как у сорокалетнего. Всем, что я имею в жизни, я обязан отцу. Он все делал для меня… И ни разу не подвел. Это я подвел его… Как вспомню об этом…
Роджер тяжело повалился в кресло. Его жена спокойно подошла к нему.
— Ну, Роджер, достаточно. Не заводи себя.
— Конечно, дорогая… Конечно. — Он взял ее за руку. — Но как я могу оставаться спокойным… Как могу я сдерживаться…
— Но мы все должны оставаться спокойными, Роджер. Инспектор Тавернер нуждается в нашей помощи.
— Совершенно верно, миссис Леонидис.
— Как я хотел бы задушить эту мерзавку собственными руками! — вскричал Роджер. — Отобрать у старика несколько последних лет жизни!.. Да будь она здесь!.. — Великан вскочил с кресла, трясясь от ярости, и вытянул вперед руки с судорожно скрюченными пальцами: — Да! Я бы свернул ей шею, свернул ей шею…
— Роджер! — резко сказала Клеменси.
Опомнившись, он сконфуженно поглядел на жену.
— Извини, дорогая. — Потом повернулся к нам: — Извините… Я… Простите меня…
И он снова вышел из гостиной.
— На самом деле он и мухи не обидит, — сказала Клеменси, едва заметно улыбаясь.
Тавернер вежливо кивнул в ответ.
Потом он начал задавать традиционные вопросы.
Клеменси Леонидис отвечала коротко и точно.
В день смерти Аристида Леонидиса Роджер был в Лондоне, в главном офисе его фирмы по поставкам. Он вернулся во второй половине дня и по обыкновению провел некоторое время у отца. Сама Клеменси в тот день находилась, как всегда, на работе, в институте Ламберта на Гоуэр-стрит, и вернулась домой к шести часам.
— Вы видели своего свекра в тот день?
— Нет. Последний раз я встречалась с ним накануне. После обеда мы пили у него кофе.
— Но в день смерти вы его не видели?
— Нет. Правда, я ходила на его половину — Роджер вспомнил, что забыл там свою любимую трубку. Но она лежала на столике прямо в прихожей, поэтому мне не пришлось беспокоить старика. Он любил подремать после шести часов.
— Когда вы услышали о приступе?
— Сюда примчалась Бренда. В половине седьмого или минутой-двумя позже.
Как я уже знал, вопросы эти ничего не значили для Тавернера — но теперь я видел, как пристально изучает инспектор сидящую напротив него женщину. Он задал ей еще несколько вопросов, касающихся характера ее работы. Клеменси ответила, что занимается расследованием радиационных эффектов атомного распада.
