Том, Дик и Дебби Харри - [4]

Перелистывая свадебную программку, Гарри припомнил, как в одиннадцать лет в нем в последний раз вспыхнула и погасла искра веры в святость брака.

Их тогда всей школой отправили в ближайший паб, где на огромном экране показывали бракосочетание леди Дианы и принца Чарльза. Гарри и его девятилетняя подружка сидели в первом ряду.

Девочка, гречанка с кроличьими зубами и необычным именем Марианна Ксантексенидес, держала его за руку, и, когда Чарльз поцеловал Диану, Гарри представил себя в парадном костюме шествующим к алтарю со своей избранницей.

Да-а, времена меняются, подумал он, чувствуя себя умудренным жизнью стариком и вспоминая, как на том же экране весь город, затаив дыхание, смотрел похороны принцессы Дианы. Может, именно в этом и таятся корни его цинизма, заключил он. Воистину, чего только не свалишь на монаршую семью!

Марианна Ксантексенидес тоже присутствовала сегодня на свадьбе — Гарри и не знал, что она в числе приглашенных. Он покосился на другой конец шатра — Марианна сидела рядом с мужем и двумя детьми, спокойно сложив руки на коленях. Они нередко всей семьей заходили в банк, в котором работал Гарри. У детей были такие же кроличьи зубы.

Гарри совершенно не сожалел о конце отношений с Марианной Ксантексенидес. По его мнению, уже в десятилетнем возрасте в ней угадывались пассивная агрессия и склонность к насилию. Гарри и на ее свадьбе побывал. Да в общем, он уже чуть ли не всех тут переженил. Жизнь в Комптоне протекала в таком замедленном темпе, что приглашение на свадьбу можно было получить за три часа, не то что за три месяца. И главное, не отвертишься, даже если сказать, что кровью харкаешь, — он пару раз пробовал.

Несмотря на то что сегодня дело касалось его собственного брата, Гарри никак не мог избавиться от хронических симптомов. В предчувствии торжественных клятв его сводила судорога — обеты верности его никогда не убеждали, — а при мысли о марципановых розочках на свадебном торте к горлу неудержимо подкатывала тошнота.

Тело невыносимо зудело, Гарри уже жалел, что надел такие тесные брюки. А что, если взять и свалить в самый ответственный момент? Многое бы он отдал за то, чтобы поскорее добраться до своего флигеля и переодеться. Родители ему этого, конечно, никогда не простят, но тем не менее он не горит желанием лицезреть, как Ричард надевает обручальное кольцо на пальчик новоиспеченной женушки.

Вообще-то Сара была ничего — милая лондонская девочка с истинно английским именем и, пожалуй, самыми белоснежными зубами и светлыми волосами, которые ему приходилось видеть. И все же Гарри никак не мог взять в толк, почему обязательно нужно жениться. Жили бы себе вместе на здоровье. Неужели одного раза ему мало? Гарри было пятнадцать, когда Ричард повел под венец Бронте, свою первую жену. Бракосочетание проходило в городском соборе — все честь по чести, с органом, волынкой и последующим застольем с копченым лососем. Казалось, после одного этого можно было уяснить, что за чушь собачья эти свадьбы. Дым коромыслом, а прожили всего десять лет.

А главное, прямо как принц Чарльз и леди Диана, наобещали друг другу с три короба, Бога приплели, если ему память не изменяет. И чего им только не надарили — от кастрюльки с таймером для варки яиц до водяного матраса! А через пятнадцать лет все по второму заходу, только с новым кольцом и новой невестой. Попробуй тут удержаться от скептицизма.

Он пощупал у себя под мышкой, не проступил ли пот сквозь пиджак. Похоже, проступил. Улучив момент, он скосил глаза. Пиджак был ровного шоколадного оттенка — то, что надо. Насколько можно было судить, оранжевая рубашка с рюшами пока держалась молодцом, но, увы, темное пятно под мышкой, бесспорно, имело место быть. Гарри осторожно поднял руку, как курица крыло. Так и есть — пятно. Предательский след, как любила выражаться его матушка.

Попробуй тут сохранить лоск светского льва, когда пот глаза заливает. Гарри развернулся всем корпусом, пытаясь разглядеть, во что одет Ричард. Похоже, Сару до выбора облачения не допустили, поскольку на Ричарде был все тот же костюм, в котором он впервые щеголял в восемьдесят пятом году. Только тогда Ричард был вылитый Гордон Гекко[7] из фильма «Уоллстрит». Теперь же братец выглядел как простой смертный. Наверное, все дело в геле. Гель для волос был чумой восьмидесятых.

Гарри перевел взгляд на Марианну Ксантексенидес. В восемьдесят четвертом она заявилась на комптоновскую дискотеку «Голубые огни» с таким количеством геля на голове, что он чуть не порезался об нее. Еще ему вспомнился ее образок с Мадонной и голый пупок. Какой же, дай бог памяти, формы был пупок — кнопкой или узелком?

Опять за старое, спохватился он. Любая чушь, вроде пупка Марианны Ксантексенидес, в голову лезет — только не свадьба. Или вечная любовь. Или, на худой конец, брат.

Ричард беспокойно озирался у входа. Том стоял рядом, по своему обыкновению рассеянно уставившись вдаль. Да где же Сара? — подумал Гарри. Ей давно пора быть здесь.

Чтобы проверить, во сколько намечается торжественное появление невесты, Гарри стал изучать программку. Однако разобрать что-либо в ней оказалось довольно сложно: листы были усеяны золотистыми блестками — словно феями засижены, подумал Гарри. Что за проклятье — вспотел, стул дурацкий, да еще мешает что-то. Изловчившись, Гарри выудил из-под себя нарядный томик — при ближайшем рассмотрении он оказался Библией. Гарри швырнул книгу в траву и тут же поймал неодобрительный взгляд отца.