Том 9. По дикому Курдистану. Капитан Кайман - [5]

— Люди!

— Что за люди?

— Мужчины!

— Что за мужчины?

— На лошадях.

— Проглоти вас дьявол! Отвечайте как следует, иначе отведаете розог! Итак, кто вы?

— Мы езиды! — отвечал Селек уже не таким нахальным голосом.

— Езиды? А! Откуда?

— Из Мекки.

— Из Мекки? Аллах-иль-Аллах! Там что, тоже есть поклонники дьявола?

— Если быть точным, то пятьсот тысяч.

— Так много? Аллах керим! На его поле среди пшеницы много выросло и сорняков! Куда вы едете?

— В Шейх-Ади.

— Ага, вот я вас и поймал. Зачем вам туда?

— Там идет большое торжество.

— Это я знаю. Поете и танцуете со своим дьяволом и молитесь при этом на петуха, выведенного в джехенне[6]. Слезайте! Вы мои пленники!

— А что мы такого сделали?

— Вы — сыны дьявола. Вас нужно сечь, пока вам тошно не станет! А ну, вниз, вниз!

Он кинулся к ним, и их силой стащили с лошадей.

— Сдать оружие!

Я знал, Халеф никогда не сдаст оружия. Даже в такой ситуации.

Халеф сверкнул очами и осмотрелся; я поднял голову достаточно высоко, чтобы он смог меня увидеть. Теперь он знал, что я вне опасности. По непрекращающемуся шороху позади меня я понял, что мы их окружили.

— Наше оружие? — спросил Халеф. — Послушай, юзбаши[7], позволь нам кое-что тебе сказать.

— Слушаю.

— Это мы можем сказать только тебе и мюльазиму[8].

— Меня это не интересует!

— Это важно, очень важно!

— Ну что?

— Слушай!

Халеф прошептал ему что-то на ухо, и это мгновенно возымело свое действие: капитан отступил на шаг назад и посмотрел на Халефа. На его лице выразилось почтение. Позже я узнал, что хитрец ему шепнул: «Это касается вашего кошелька».

— Это правда? — спросил офицер.

— Так точно!

— Ты будешь об этом молчать?

— Как могила!

— Поклянись мне.

— Как нужно мне клясться?

— Клянись Аллахом и бородою… О нет, вы же езиды. Тогда клянись дьяволом, которому вы поклоняетесь.

— Хорошо! Пусть знает дьявол, что я ничего об этом никому не скажу.

— Но он тебя разорвет, если ты скажешь неправду. Давай, мюльазим, пошли вместе.

Четверо мужчин подошли к огню. Я различал каждое слово из их разговора.

— Теперь говори! — приказал капитан.

— Отпусти нас! Мы тебе заплатим!

— Сколько вы заплатите нам за вашу свободу?

— А сколько ты требуешь?

— Пятнадцать тысяч пиастров за каждого.

— Господин, мы бедные паломники. Столько у нас нет.

— Сколько же у вас?

— Пятьсот пиастров мы могли бы дать.

— Пятьсот? Парень, вы хотите нас надуть.

— Может, найдется и шестьсот.

— Вы даете двенадцать тысяч пиастров, и ни монетой меньше. Клянусь Мохаммедом. Больше не уступлю. А не желаете, я прикажу вас сечь, пока вы сами мне их не отдадите. Вы сказали, у вас есть способы сделать ваши деньги невидимыми. Значит, денег у вас много. Ну а у меня найдутся способы сделать ваши деньги видимыми.

Халеф сделал вид, что испугался.

— Господин, может, немножко подешевле?

— Нет уж.

— Тогда нам придется тебе их отдать.

— Вы мерзавцы. Я вижу теперь, что у вас много денег. Ваша свобода будет стоить не двенадцать тысяч пиастров, а вы нам дадите столько, сколько я потребовал сначала, — пятнадцать тысяч пиастров.

— Прости, господин, это слишком мало.

Капитан посмотрел на Халефа с удивлением:

— Что ты имеешь в виду, парень?

— Говорю: каждый из нас стоит больше пятнадцати тысяч пиастров. Разреши нам дать тебе пятьдесят тысяч!

— Ты что, рехнулся?

— Или сто тысяч.

Пекарь-юзбаши надул беспомощно щеки, перевел взгляд на костлявое лицо лейтенанта и спросил его:

— Лейтенант, что скажешь?

С трудом закрыв рот, тот признался чистосердечно:

— Ничего, абсолютно ничего!

— Я тоже ничего не скажу! Эти люди, должно быть, чудовищно богаты. — Потом он снова повернулся к Халефу: — И где у вас деньги?

— У нас здесь есть человек, который за нас заплатит. Но увидеть его тебе не удастся.

— Огради нас Аллах! Ты говоришь о дьяволе?

— Позвать его?

— Нет, нет, ни за что! Я не езид и не умею с ним говорить! Я умер бы от страха!

— Тебе не будет страшно, потому что этот шайтан придет в облике человека. А вот и он!

Я поднялся из-за дерева и двумя быстрыми шагами преодолел разделяющее нас пространство. В ужасе они кинулись бежать: один направо, другой налево. Впрочем, мой вид им, очевидно, показался не очень страшным, ибо они тут же остановились и безмолвно уставились на меня.

— Юзбаши, — заговорил я с ними, — я слышал, о чем вы говорили вечером и сегодня утром. Вы говорили: Шейх-Ади — гнездо разврата!

Тяжелый вздох был мне единственным ответом.

— Вы говорили, Аллаху следовало бы разгромить и раздавить всех немусульман.

— О! О! — только и было слышно.

— Дальше вы говорили, что перестреляете этих злодеев, мошенников, нечистых, бесстыжих собак и захватите много трофеев!

Мюльазим был полуживым от страха, а юзбаши мог только стонать.

— Потом вы хотели, чтобы вас повысили по службе, что позволило бы курить ширазский табак.

— Он знает все, — трусливо произнес капитан.

— Да, я знаю все! Я переведу вас! Ты знаешь куда?

Он затряс головой.

— В Шейх-Ади, к нечистым и бесстыжим, которых вы хотели убить, а теперь я заявляю вам то, что вы недавно говорили этим двоим: вы мои пленники!

Солдаты не могли взять в толк все происходящее, они стояли, тесно сбившись в кучку. Знак, которым я сопроводил мои последние слова, произвел свое действие. Езиды выступили из-за деревьев и окружили солдат. Никто из турок и не думал оказывать сопротивления. Все были ошарашены. Только офицеры догадались, что на самом деле происходит, их руки метнулись к поясу.