Том 9. По дикому Курдистану. Капитан Кайман - [190]

Ни у кого не спрашивая разрешения, они прыгнули в одну из пустых лодок и, отвязав ее от причала, налегли на весла, направляясь в сторону «Своллоу». Стоя у релинга[103], его командир смотрел на приближающуюся лодку.

— О, лейтенант Дженнер, так это вы? А где «Оррибль»? — спросил он.

— Быстрее, подайте какой-нибудь конец или трап, сэр! — ответил тот. — Мне необходимо быть у вас на борту!

Веревочный трап был опущен; двое мужчин быстро поднялись по нему наверх.

— Перкинс, мой штурман, — представил Дженнер своего спутника. И вне себя от волнения, добавил: — Сэр, вы немедленно должны отдать мне свой корабль!

— Отдать мой корабль? Что это значит?.. Почему?..

— Я должен догнать «Оррибль».

— Вы должны… я вас не понимаю.

— У меня его украли.

Уолпол посмотрел на него, как обычно смотрят на сумасшедших.

— У вас странные шутки, господин лейтенант!

— Шутки? Какие тут, к черту, шутки! Мне не до веселья. Сначала меня отравили мошенники, потом измучили врачи, потом полиция, и в конце концов мне еще досталось от портовых властей. Так что у меня и в мыслях нет шутить.

— Вы говорите загадками.

— Позвольте, я вам все расскажу! — Дрожа от гнева, он кратко описал случившееся, в заключение повторив то, с чего начал: — Как я уже сказал, вы должны отдать мне свой корабль!

— Это невозможно, сэр!

— Что значит — невозможно? — воскликнул Дженнер, сверкая глазами. — Почему?

— «Своллоу» доверен мне, лейтенанту Уолполу, я могу передать его другому лицу лишь на основании приказа командования.

— Это позор, трусость, это…

— Господин лейтенант…

Дженнер осекся. Сделав усилие, он с трудом овладел своими чувствами. Уолпол же продолжал успокаивающим тоном:

— Будем считать, что оскорбления не было; гнев не отдает себе отчета в словах. Законы и должностные инструкции вам известны не хуже, чем мне, поэтому вы должны хорошо понимать, что я не могу передать командование моим кораблем другому лицу по собственной воле. Но хочу вас успокоить. С максимально возможной в данном случае быстротой я намерен предпринять преследование «Оррибля». Хотите присоединиться?

— Хочу ли я? Я должен это сделать, даже если мне придется спуститься в ад!

— Отлично! Каков был запас провианта на «Оррибле»?

— На неделю, не больше.

— Значит, им не остается ничего иного, кроме как следовать в Акапулько; уже Гуаякиль или Лима[104] для них недоступны.

— Значит, мы их скоро достанем. Я уже имел возможность убедиться, что «Своллоу» превосходит «Оррибль» в скорости. Поднимайте якорь, сэр; скорее, вперед, вперед!

— Не спешите так, лейтенант! Во многих случаях спешка вреднее, чем промедление. У меня имеются здесь некоторые дела.

— Дела? Боже мой, как можно в подобных обстоятельствах думать о каких-то других делах? Мы должны немедленно выйти в море!

— Нет, сначала я должен сойти на берег, чтобы привести в соответствие мои инструкции и то дело, которым нам предстоит заняться. Затем, у меня недостаточно провианта; почти нет питьевой воды и практически полностью отсутствует боезапас. Требуется также позаботиться о буксирном пароходе, который вытащил бы меня из гавани против течения, и… Кстати, сколько пушек на «Оррибле»?

— По восемь с каждой стороны, две на корме и одна на вращающемся лафете спереди.

— Значит, он превосходит меня вооружением. Форстер!

— Здесь, сэр! — ответил, подходя ближе, штурман, не упустивший, стоя на своем прежнем месте, ни одного слова из разговора.

— Я сойду на берег и позабочусь там обо всем, что нам нужно. Отправьте человека за буксиром, кажется, работы у него немного и через час он сможет заняться нами. Я к этому времени вернусь.

— Well, сэр!

— Может быть, у вас есть свои соображения по поводу того, что нам нужно?

— Нет, капитан. Я ведь точно знаю, что вы, как всегда, все предусмотрели!

Уолпол хотел уже снова повернуться к Дженнеру, как вдруг один из его людей доложил:

— Шлюпка у трапа, сэр!

— Кто в ней?

— Штатские, восемь человек, среди них один индеец, как кажется.

Уолпол подошел к релингу и, посмотрев вниз, спросил:

— Что случилось?

От имени всех Тресков попросил разрешения подняться на борт. Оно было дано. Когда все оказались на палубе, Дедли-Ган изложил свою просьбу. Хотя у Уолпола, собственно говоря, не было времени, он, внимательно выслушав, дал ему разрешение принять участие в погоне. Итак, на «Своллоу» оказалось восемь человек: Полковник, его племянник, штурман, Холберс, Хаммердал, Каннинг, Виннету и Тресков.

— Передайте штурману, чтобы он нашел вам места, — сказал Уолпол. — Я сойду на берег, но скоро вернусь, и через час мы уже поднимем якорь!

— Возьмите меня с собой, — попросил лейтенант Дженнер, — там я могу вам быть полезен, а здесь сойду с ума от нетерпения!

— Ну что же, пойдемте!

Оба спустились в лодку, приведенную к кораблю Дженнером, и направились к берегу. Едва они отвалили от судна, как на нем разыгралась забавно-трогательная сцена.

Петер Польтер подошел к штурману.

— Форстер, Джон Форстер, старина, я не верю своим глазам, но сдается мне, что ты сделался штурманом! — воскликнул он.

Тот, к кому он обратился, с недоумением посмотрел на дочерна загорелого, обросшего густой бородой человека.

— Джон Форстер?.. Старина?.. Скажите, пожалуйста, ну откуда ему известно мое имя? Кто ты, а?