Том 8. Преображение России - [242]

— Как? По делу?.. По какому делу?

Может быть, Безотчетову показалось, что дело это какое-то очень неприятное для него, — что-нибудь случилось, например, в «Наклонной Елене», какая-нибудь авария, — он сразу вздернул нахмуренные было брови на лоб и уширил глаза.

— Дело такого рода, — начал Матийцев сосредоточенно. — Я только что был в поселке, хотелось посмотреть, как живут семьи погибших… по моей вине.

— Гхым… гхым… — облегченно покашлял Безотчетов и опустил брови. — И ходить туда вам незачем было, и вины никакой вашей, — особенной то есть вины, — не было… Я так и написал, между прочим, и в заявлении своем, когда велось следствие, а заявление мое на суде должно быть зачитано, имейте это в виду. Если же не зачитают, то у вас есть право потребовать, чтобы зачитали!

И Безотчетов так покровительственно поглядел на Матийцева, что тот пробормотал сконфуженно:

— Спасибо вам, Василий Тимофеич.

Но, помолчав после этого немного, он все же добавил:

— Одна семья уже побираться пошла… Они говорят: «в кусочки»… Это — Очкура семья, там четверо ребят… А немного погодя пойдет, конечно, в эти самые «кусочки» и другая семья — Сироткины.

— Очкур?.. Это какой вздумалось зарезаться? — припомнил Безотчетов. — И нашла же чем резаться — жандармской саблей!.. Она что же, в больнице еще или уж вышла?

Но, не дождавшись ответа, спохватился вдруг:

— Что же вы стоите? Вы бы там стул в доме себе взяли! — даже сделал движение подняться с шезлонга.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, я ведь на минутку! — остановил его Матийцев. — Она еще в больнице, эта мать четырех ребят, а за ребятами приглядеть совершенно некому…

— Ну как это некому! — перебил Безотчетов, поморщась. — Не бойтесь на этот счет: у них там всегда кто-нибудь найдется для такой оказии. «В кусочки» пошли, — вот так трагедия! Да никакой, вы уж мне поверьте, трагедии в этом они не видят, а совершенно, представьте, наоборот: считают эти самые «кусочки» очень выгодным делом, вот что я вам скажу.

— Как так «выгодным делом»? — больше удивился, чем вознегодовал Матийцев.

— А очень просто, — спокойно и даже подчеркнуто ленивым голосом начал объяснять ему Безотчетов. — Сердобольные бабы в поселке этих самых кусочков насуют ребятишкам в мешки сколько угодно. Да ведь и везде и вообще ребятишки по части кусочков хваты: вполне настрелять может каждый по целому мешку в день. Очкур же эта самая, она не сегодня-завтра из больницы выпишется да дюжину поросят этими кусочками выкормит, — получится дюжина свиней. А это уж деньги, это уж корову веди на двор. А за коровой, знаете ли, баба как за каменной стеной: не только четверых, какие имеются, выходит, а и тех еще, каких от бродячих шахтеров — нахлебников своих — заведет, вот что-с!

— Ну, это уж вы что-то… — брезгливо поморщился Матийцев.

— Вполне точно вам говорю, на основании личных наблюдений, — продолжал Безотчетов. — Да ведь разве не знаете вы сами, что шахтеры, — из ста девяносто девять, — что заработают, то и пропьют, а ребят содержали все равно их жены, — содержали и содержат и содержать будут, такой уж у них быт спокон веку.

— Быт такой? — подхватил Матийцев. — Ну, должен я сказать, что уж хуже этого быта и придумать ничего невозможно! Если это — быт, то не человеческий, а звериный! И я думаю, что если контора рудника нашего не выдаст денежного пособия обеим этим несчастным семьям, то это будет…

— Что именно будет? — иронически вставил Безотчетов.

— Будет черт знает какое свинство, вот что! — запальчиво вырвалось у Матийцева, но Безотчетов глядел на него невозмутимо; он только осведомился, с виду вполне спокойно:

— И в каком же объеме представляете вы себе это самое пособие?

— Рублей… хотя бы по сто на семью, — хотя и не сразу, но твердо ответил Матийцев.

— По сто? — Брови Безотчетова вскинулись на лоб от изумления, но он тут же опустил их, помял зачем-то газету, которую все держал в своих костлявых пальцах, глубоко вздохнул, кашлянул и добавил поучительно: — Молодость!.. Вот что значит неопытная еще молодость!.. А также и контузия в голову… Вам гулять побольше по свежему воздуху действительно необходимо, но только по шахтерской слободке ходить незачем совершенно!

— Вам кажется, Василий Тимофеевич, что по сто рублей много! Так хотя бы по пятьдесят, — стараясь не замечать колкостей своего начальника, просительно сказал Матийцев.

— А вы разве не знаете, — ответил вопросом тот, — что никаких пособий шахтерам вообще не предусмотрено сметами компаний? У нас учитывается каждый рубль расхода, а такой графы, как «пособия шахтерам», даже и не существует совсем. Это я вас прошу иметь в виду не только теперь, но и на будущее время также…

Глаза Безотчетов сузил, говоря это, до самых начальственных щелок, а все свое морщинистое, хотя не старше как сорокапятилетнее лицо заметно подсушил сразу, и Матийцеву не оставалось ничего больше, как проститься с ним и уйти.

Марьи Павловны при выходе из дома он не встретил, но вот что показалось ему странным, когда он шел к себе домой по рудничному двору: он не мог припомнить, какие именно деревья были в садике Безотчетова, а между тем обыкновенно бывало так, что очень полно, как людей, впитывал он в себя очертания деревьев, подолгу наблюдая их, когда случалось ему быть с ними один на один.