Том 6. У Лукоморья - [10]

Леса воронежские не один раз служили российскому государству. Доходом с продажи леса латались дыры в казне. Доходы были немалые, если, по утверждению лесоводов, некоторые породы дуба шли за границей по весовой цене шоколада.

В первые пятилетки воронежский лес приносил золото, нужное для покупки машин.

Шпалами лег по железной дороге из Донбасса в Москву. На каждый километр пути лес отдавал пятьсот — восемьсот зрелых сосен. На поворотном рубеже государства, так же как в петровскую пору, лес отдал людям все, что накопил за долгие годы роста.

Есть высокий смысл особо беречь эти дубравы в подстепье, стоящие на пути суховея, берегущие воду и землю от разрушения. И только годом самой крутой нужды можно оправдать звон топора в золотом кусте государства.

В Усманском бору, над рекой Воронеж, стоит красный кирпичный замок. До революции тут поселилась жить принцесса Ольденбургская. Принцесса любила охоту, и кое-кто из стариков помнит еще знаменитые в этих местах облавы. Из германских лесов принцесса привезла под Воронеж благородных оленей. Заезжие знатные гости любовались необычным лесным зоопарком. А когда в революцию принцесса скрылась из замка, местные лесники стали думать: что же делать с оленями? Отворили ворота и пугнули оленей в чащу. Лес был велик, чтобы надежно укрыть полтора десятка зверей. Лет через пять стало видно: стадо оленей не только выжило, но заметно умножилось.

Тут же в бору, на речках Ивнице и Усманке, каким-то чудом уцелели истребленные повсеместно бобры. Усманский лес, населенный оленями и бобрами, решено было объявить заповедником.

Кабаны.

Если теперь летом на лодке вы бы двинулись по болотистой Усманке, то непременно увидали бы срубленные бобрами осины, увидали бы плотины на лесных ручьях, впадающих в Усманку, и хатки, сработанные странными пугливыми существами.

Оленя чаще всего увидишь весною, когда лес еще сквозит и звери, истощенные зимней бескормицей, собираются на больших теплых полянах. Но лучшее время — осень. По всему бору стон стоит от оленьего рева. Если идти осторожно, можно услышать сухой стук рогов.

Можно даже увидеть противников с налитыми кровью глазами, с морозным паром из раздутых ноздрей и тут же невдалеке — пугливый косячок самок, поджидающих победителя. В лесу в это время пахнет мускусом, опавшими листьями, подмороженной помятой крапивой. Но главное, что остается в памяти, — олений рев. Со всех сторон — могучие трубные звуки…

Уже после войны объявились в бору нежданные гости. С севера в воронежские леса пришли лоси, с юга неизвестно какими путями пришли кабаны. Сегодня на лесной просеке совсем нередкое дело встретить рогатого великана, неохотно уступающего дорогу твоей лошади. И тут же с боку просеки увидишь как будто плугом изрытое место — кабаны!

Бобры, олени и кабаны в лесах расплодились таким числом, что появилась возможность ловить и отправлять их в другие места.

Нынешней зимой ловили и отправляли оленей и кабанов. А бобры уже давно живут на многих российских речках, в Сибири, в Карелии, Белоруссии, на Украине, в Польше, Германии, Чехословакии… Многотысячный бобровый род пошел по Европе с болотистой воронежской речки…

Конечно, рядом с большим и заметным зверем живут в заповедном лесу и барсуки, еноты, зайцы, лисицы, белки, великое число птицы и разной другой мелкоты. От обилия жизни воронежский лес кажется веселым, звонким и радостным царством.

В детстве я знал Усманский бор не глубже пяти километров от края. Потом с рюкзаком пересек бор от южной опушки до северной за неделю. Пять дней назад на вертолете мы в три часа облетели лесные кварталы.

Нынешняя зима — великое бедствие для лесных обитателей. Снег выше пояса, морозы. Корм не достанешь. И каждый шаг по снегу мучительно труден. Олени сбились в стада — так легче друг за дружкой по узкой тропе идти на поиски корма. И все оленьи тропы в этом году ведут к человеку.

Вот дорожка идет прямо к лесному кордону и кончается у съеденной копны сена. Вот тропы узлом собираются на поляне. Там стоит трактор.

Двое рабочих валят в кучу свекольный жом. Нам сверху хорошо видно: десятка четыре оленей ждут, когда трактор уйдет, чтобы кинуться на поляну.

В другом месте лошадь с возком, а впереди по расчищенной просеке рысью бежит стайка оленей, спешит к месту, где свалят солому. Вот цепочка оленей. Бредут в гущине леса один за другим. Этим еще предстоит обнаружить подкормку. Один упал на тропе. Его обходят. Упавший услышал вертолет, пытается встать на передние ноги, но роняет голову. Попадаются уже занесенные снегом… Вон возле падшего пирует кабан… О, их тут целое стадо! Испугались шума, галопом несутся в убежище — в густые заросли тальников…

Лоси.

Дорожка кончается у копны сена…

 _{Снимок оленей сделан с помощью военных летчиков. Пилот вертолета — Александр Мамаев.}

А вон вместе кормятся на дороге: кабанье стадо и стадо оленей. По лесной иерархии кабанам полагается у стола первое место. Олени терпеливо ждут в стороне. Шутки с кабанами плохие. Обессиленный тут же будет разорван.

Кабаны, однако, бедствуют больше оленей и не щадят даже собратьев, упавших на лесных тропах. Проходя на лыжах по заповеднику, я выпугнул из кучи соломы отощавшего зверя. Он не бежал, а шел впереди меня, покачиваясь, как пьяный, — бока плоски, шерсть дыбом, и только два желтых клыка напоминали: тот самый вепрь, держаться надо подальше…