Том 6. Письма, 1860-1873 - [114]

et ne sauraient être retenues et contenues que par une force brutale, la compression matérielle… Enfin toute la doctrine de l’émigration polonaise, avec l’inconscience de plus… Ce qui, toutefois, n’a pas empêché Шувалов de faire sa profession de foi à l’égard du principe autocratique russe, qu’il considère comme parfaitement incompatible non seulement avec tout progrès, mais même avec la moindre suite dans les actes… Et ce sont de pareils drôles qui gouvernent la Russie…

Ah, certes, la Russie serait bien ce qu’ils pensent d’elle, si elle pouvait supporter longtemps encore l’ignominie d’avoir à sa tête de tels drôles…

Et en vue d’un pareil état de choses, on sent à la lettre la respiration vous manquer, on sent son intelligence comme asphyxiée. Quelle est donc la raison d’être d’une pareille absurdité? — Comment s’expliquer que ces ridicules médiocrités, ces piètres écoliers en retard de toute leur classe, ces hommes si fort au-dessous même de notre propre niveau, pourtant si bas, — comment se fait-il qu’un pareil rebut soit et se maintienne à la tête du pays? et que la force des choses n’ait pas chez nous assez de puissance pour les balayer? — c’est là un redoutable problème et dont la solution sincère et parfaitement rationnelle est, je le crains, au-delà de nos raisonnements les plus spacieux. — Un fait est certain, et qui jusqu’à ce jour n’a pas été suffisamment analysé… C’est la vie organique d’un élément parasite dans la Sainte Russie… ce quelque chose qui dans l’organisme général, mais aux dépens de lui, vit de sa vie propre, logique, conséquente et pour ainsi dire normale dans son action fatalement destructive… Il n’y a pas là que du malentendu, de l’ignorance, de l’ineptie, une erreur d’esprit ou de jugement. La racine en est plus profonde et on ne sait pas encore bien jusqu’où elle va…

Mais en voilà assez. Mon cerveau est fatigué, et je sens comme une nausée d’esprit en m’arrêtant sur ces choses-là…

Pour en revenir à des impressions plus douces, j’approuve presque votre résolution de rester. Car le repos de l’âme et de l’esprit est aussi un élément très essentiel de l’hygiène physique, et cet élément-là te manquerait absolument partout ailleurs qu’à Moscou et ses environs.

Mille tendresses à ton mari, tout irréformable qu’il est. C’est à lui que s’applique ce vers si connu:

Ты б лучше быть могла,

Но лучше так, как есть^*.

Que Dieu vs garde.

Перевод: Петербург

20 апреля 1868

Моя милая дочь, приходило ли тебе в голову, что завтрашний день рождения^* тоже приходится на воскресенье, как трижды тринадцать лет тому назад. Что за сон — действительность! и как это может человек верить в неизменность собственного я? Что осталось у меня от впечатлений того первого воскресенья твоей жизни, кроме воспоминания о прекрасном весеннем солнце и теплом, мягком ветре, который веял в тот день в первый раз… Ну что ж, ты не слишком опровергла давнее поверье, касающееся Sonntagskind,[58] не все в твоей жизни было окрашено в розовый цвет, но, по крайней мере, ты избежала банальности, а это что-нибудь да значит.

К нам приезжал сюда Катков, который, хоть и был здесь нарасхват, вынес отсюда — как он мне сказал — лишь самые невеселые впечатления и твердую решимость обострить свою полемику… Тимашев^* старался изо всех сил быть с ним любезным и в беседе, которую они вели два часа, признался по поводу последнего предостережения «Москве», что решился на это весьма неохотно и что его принудили. То же говорил мне всякий раз и покойный Валуев^*, и это более справедливо, чем полагают, ибо в той среде, где живут эти люди, и при тех подводных течениях, от коих они зависят, сопротивление почти невозможно… Они подобны людям, идущим по гололедице при жестоком ветре. — Затем, говоря о Потапове и о том направлении, которого он, по-видимому, намерен придерживаться в своей деятельности^*, Тимашев уверял Каткова самым решительным образом, что он этого не потерпит и что в крайнем случае одному из них придется выйти из игры… И правда, то́, что приводится здесь из речей Потапова, подкрепляющих его первые шаги и действия, представляется просто невероятным. Недавно эти господа — он, Потапов, и Шувалов-жандарм — пригласили на совещание некоего Моллера^*, коего ты знаешь по Москве, и там им пришлось изложить свои политические убеждения, несомненно, превосходные… Это то, что говорится в «Вести», но на сей раз открытым текстом, как в расшифровке тайнописи… Суть доктрины сводится к тому, что так называемая русская народность — не более чем выдумка журналистов, имеющая смысл лишь в отношении пяти-шести миллионов населения центральных губерний, а что все остальные части империи, включая Малороссию и даже область Войска Донского, безусловно находятся в центробежном движении и могут быть удержаны и сдержаны только грубой силой, физическим подавлением… Одним словом, целиком и полностью доктрина польской эмиграции, к тому же неосознаваемая…Однако это не помешало Шувалову изложить свою точку зрения на принцип русского самодержавия, которое он считает совершенно несовместимым не только с каким бы то ни было прогрессом, но даже с какой-либо последовательностью в действиях… И подобные