Том 6. О маленьких-для больших - [111]

— Что, Маня? — спрашивает madame, снова кладя теплую ладонь на светлые Манины волосы. — Покушала? Ну, иди, детка, кончай, а потом ступай себе спать. Впрочем, пойдем, я тебе помогу… Вдвоем мы скорее справимся. Извините, господа! Я через десять минут…

Привычные руки быстро порхают над куском белого, как весеннее пасхальное облачко, газа…

А мысли, независимо от работы рук, текут по раз и навсегда прорытому руслу:

«Хорошо бы найти где-нибудь миллион да взять его, купить дом с садом и мраморной лестницей. Конечно, на каждой ступеньке лакеи и все, что полагается… Сижу я в зале, всюду огни, играю на рояле, все сидят во фраках, слушают… Вдруг шум, крики: «Пустите меня к ней, это моя бывшая мастерица Манечка». Я еще не знаю, в чем дело, но уже говорю графу: «Впустите эту добрую женщину». Впускают… «Боже мой! Это вы, мадам Зина? В таком виде? В грязи, в старом платье?!! Эй, люди, горничная! Принесите сейчас же туалет легкого шелка, заложенного в складки-плиссе. То самое, низ складок которого скреплен рюшем с выстроченными краями, а на рубашечку надевается веста-кимоно из фая мелкими букетиками вяло-розовых цветов!! Дайте сюда это платье, наденьте его на мадам и вообще обращайтесь с ней, как с моим лучшим другом. Мадам! Вы, может быть, голодны? Могу вам предложить барашка, ветчины или чего-нибудь презентабельнее? Кескесе вы пьете?» Я плачу, мадам плачет, гости и лакеи — тоже плачут.

Потом все, обнявшись, идем в столовую и пьем за здоровье мадам. «Жить вы будете у меня, как подруга!» Тут же я снимаю с шеи алмазный кулуар и вешаю его на мадам. Все плачут…»

Обилие слез в этой фантастической истории не смущает Маню.

Главное дело — чувствительно и вполне отвечает новому настроению…………………………………………

ИЗ СБОРНИКА “ТЕПЛАЯ КОМПАНИЯ (ТЕ, С КЕМ МЫ ВОЮЕМ)” (1915)

ТУРЦИЯ

Введение

Мы почти ничего не знаем о Турции. Нужно иметь мужество признать это. А так как мы, русские, в смысле искренности — народ чрезвычайно мужественный, то мы охотно признаем, что о Турции ничего не знаем.

Есть, конечно, несколько русских ученых, которые с легким сердцем жонглируют такими загадочными словами, как вилайет, редиф, низам, Новобазарский (?) Санджак (?), но и эти люди в тиши ночей, когда совесть остается глаз на глаз с человеком — проводят время, назначенное для сна, в терзаниях и сомнениях: правильно ли они употребили в своей статье слово «вилайет» — обозначив этим понятием свадебный обычай турецкого низама? Не ошиблись ли они, полагая, что Новобазарский Санджак — это род одежды, носимой горскими племенами восточного редифа.

А в какое положение ставят ученых такие слова, как «ливы», «казы» и «нагиры».

В чем тут дело?

Съедобны ли эти ливы и живут ли в этих «казах»? Покрываются ли нагирами или сморкаются в них?

Единственное турецкое слово, которое не возбуждает никаких сомнений это — кофе; но легко ли по одному слову вывести заключение об этнографическом, политическом и административном устройстве современной Турции.

Никому также доподлинно неизвестно — чем занимаются турки? Сидение в константинопольских кофейнях и игра в домино на чашку крепкого кофе — еще не есть занятие, приносящее деньги, потому что, кроме оплаты выпитого кофе, нужны средства для содержания жен детей, евнухов[9] и, вообще, всего, сложного турецкого хозяйства.

Судя по газетным телеграммам за последние несколько лет, — главное турецкое производство внутри страны — это резня армян, но и тут едва ли турки преследуют меркантильную цель. Вышеуказанное нужно рассматривать скорей, как развлечение, чем — как труд.

Это соображение подкрепляется еще тем, что после каждой такой увеселительной резни, европейская дипломатия делала представление Турции.

Неопытные в дипломатических закорючках турки понимали слово «представление» в бытовом, театральном смысле, и не найдя в дипломатическом представлении элементов зрелища, разочарованные, снова обращали свой взор на армян.

И снова армяне умирали, как мухи, от этого взора, и снова европейская дипломатия делала «представление».

Это уже стало переходить в быт. Маятник турецкой жизни мирно покачивался от армянской резни к представлению и обратно, и неизвестно — долго ли бы еще продолжалось это мирное тиканье турецких часов, если бы в конце текущего года честный русский кулак не хватил изо всей силы по турецкому циферблату…

* * *

Что мы знаем о Турции?

Ничего.

Пишущему эти строки некий молодой человек однажды сказал:

— Почему все так восхищаются знаменитой «Джокондой»? Ничего в ней особенного.

— Да вы «Джоконду» когда-нибудь видели?

— Господи! — изумился молодой человек. — «Джоконду» — то? Сколько раз! Каждый день.

— Где?

— Да на папиросной же коробке. Я теперь только и курю папиросы «Джоконда». И не потому, чтобы мне картина нравилась — обыкновенная женская головка, — а просто табак легкий.

Конечно, есть в России миллионы людей, которые знакомятся с «Джокондой» только по папиросам 10 штук 6 коп., с упаковкой.

Но это еще пустое. «Джоконда» только картина, ничего более. И превратное о ней понятие никого огорчить или взбесить не может.

Но ведь мы, русские, и с Турцией знакомы только по курительному делу.