Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк - [16]
Жандармы знали, что в газете «Оренбургское слово» вместе со всеми демократами сотрудничают большевики, и держали ее под постоянным надзором. Десятки филеров охранки дежурили на улице, обшаривая взглядами каждого, кто подходил к дому. К выходящим из дверей «подозрительным лицам» сразу приставали «хвосты».
— Вел за собой шпика до самого порога. Как прилип возле депо, так и тащился след в след. До чего же грубо, бездарно они работают! Ну, хотя бы для блезиру, как говорится, соблюдал дистанцию! — сказал Семен Кичигин и, потеснив сотрудников, толпившихся у стола, достал из карманов почту, полученную через проводника скорого поезда Москва — Ташкент.
— Ничего, дорогой наш друг, вам не привыкать! А жандармы действительно уже одурели от усердия, раскидывая свои тенета, — шутливо-утешающе отозвался редактор, принимая корреспонденцию из рук в руки и торопливо, даже с жадностью просматривая обратные адреса. — Ну-ка что там делается? У нас в Оренбурге идет какая-то скрытая закулисная возня. Тревога носится в воздухе, а связь с центром нарушена. Уж не новый ли прорыв на фронте?
— Возможно, но дипломатическая попытка умолчать об очередном поражении была бы просто нелепой, — возразил Кичигин и оглянулся на вошедшего Александра Коростелева, запыхавшегося то ли от волнения, то ли от быстрой ходьбы. — Что случилось?
Коростелев, расцветая светлозубой неудержимой улыбкой, обвел сияющим взглядом всех работников редакции:
— Только что на заседании правления кооператива мы получили телеграмму от Петра Алексеевича… Трудно поверить, но ведь сообщает Кобозев! В нашей стране произошла революция, Николай Романов свергнут с престола.
Несколько мгновений в комнате стояла тишина. Потом все сразу заговорили наперебой, засмеялись, бросились целовать друг друга и качать Коростелева. Подхватив оброненные им телеграммы, Кичигин начал читать их вслух.
Петр Алексеевич писал, что после захвата Государственной думы в Петрограде создан Совет рабочих и солдатских депутатов, а на улицах столицы и в Москве еще идут бои между рабочими и юнкерами.
«Как в девятьсот пятом году», — подумал Александр и вдруг совсем близко увидел одного из лидеров оренбургских меньшевиков, вытиравшего глаза и губы белоснежным платком с видом восторженного умиления.
— Тоже до слез растрогались, — заметил Александр, а сообразив, что тот тянется и к нему с поцелуем, поморщился, даже в такие радостные минуты памятуя, что с меньшевиками надо держать ухо востро.
Но уклониться не удалось, и Александр был заключен в рыхлые теплые объятия «лидера».
Истово расцеловав его, тот сказал с привычным ораторским пафосом:
— Дожили до светлого дня! Не зря боролись, не щадя живота своего!
Возражать не приходилось: действительно дожили, и насчет борьбы тоже сказано уместно, но Коростелев прекрасно понимал, что меньшевикам, как и эсерам, будет не по душе рабочая власть.
И, не испытывая противную сторону (что было совсем не в его характере), а наступая, Александр Коростелев сказал:
— Нам надо экстренно созвать здесь, в помещении редакции, группу социал-демократов, чтобы разработать план совместных действий.
— А именно? — Матерый соглашатель мгновенно остыл и уже не с восторженной, а с брюзгливо-усталой миной тяжело опустился в кресло, притерся к его спинке плечами. — Что вы имеете в виду?
— Нужно немедленно обсудить вопрос о выборах в Советы по заводам и предприятиям.
— К чему такая поспешность? Вопрос серьезный и требует предварительного широкого обсуждения в печати.
Александр снова как будто ощутил объятия этого «милого» друга и крепко провел по лицу ладонью, словно хотел стереть следы его поцелуев.
«Вот как вы запели, когда возникла необходимость решать на практике насущные проблемы революции!» — подумал он, а вслух сказал:
— Вопрос действительно серьезный, но он давно проверен практикой революционной борьбы. Самотек и двойственность в политике во время переворота недопустимы… Судите сами: царя уже нет, а монархисты стреляют в рабочих. Чего же прикажете ждать?
— Созыва Учредительного собрания, — категорически заявил меньшевик, — только оно может определить форму народовластия.
Сообщения в газетах о свержении российского самодержавия произвели на горожан поистине ошеломляющее впечатление. Давно уже в народе ходили разные слухи о царской семье. Насчет Распутина и его отношений с царицей судили и рядили все, кому не лень. Но каково было собственными глазами увидеть напечатанное черным по белому: «Государь отрекся от престола!»
Городской митинг возник почти стихийно. Огромные толпы людей спешили по улицам туда, где под открытым небом была наспех сооружена трибуна. Шли солдаты гарнизона, нестройно, грозными колоннами двигались с окраин рабочие, а потом хлынули пестро одетые обыватели, интеллигенция, гимназисты. Все были охвачены одним восторженным порывом:
— Ура! Да здравствует революция!
Трибуна превратилась в островок среди шумного людского моря.
Ораторов объявилось много. Александр Коростелев стоял среди железнодорожников, ревниво следя за выступающими, которые высказывались сразу по два и даже по три человека.
Люди, стоявшие позади, все равно ничего не слышали, но лица их светились радостью.
«Иван Иванович» — первая книга трилогии о докторе Аржанове — посвящена деятельности хирурга-новатора на Севере в предвоенные годы.
ОБ АВТОРЕРоман «Дерзание» (1958 г.) Антонины Коптяевой завершает трилогию о докторе Аржанове, первые две части которой составили книги «Иван Иванович» (1949 г.) и «Дружба» (1954 г.). Перипетии жизни своего героя Коптяева изображает в исторически конкретной обстановке.Так, в романе «Иван Иванович» хирург Аржанов работает в глубинке, на северо-востоке страны, в крае, который еще в недалеком прошлом был глухим и диким. Помогает людям избавиться ст болезней, воодушевляя их своим трудом. Действие романа «Дружба» вводит читателя в драматическую обстановку Сталинградской битвы, участником которой является и доктор Аржанов, а в «Дерзании» Иван Иванович предстает перед нами в послевоенное время: он уже в Москве и один из первых дерзает проводить операции на сердце.Работа Ивана Ивановича, его одержимость делом, которому он служит, показана в естественных взаимосвязях с действиями, надеждами и устремлениями людей, среди которых он живет.
Роман «Дружба» рассказывает о героической работе советских хирургов в период Сталинградской битвы.
В первый том Собрания сочинений вошли романы: «Фарт» и «Товарищ Анна». Предваряет издание творческо-биографический очерк В. Полторацкого «Антонина Коптяева».Роман «Фарт» (1940 г.) посвящен становлению характера советского человека. Действие происходит в Сибири на золотых приисках в конце 30-х годов.В романе «Товарищ Анна» рассказывается о судьбе женщины-труженицы, человеке, который в деле, полезном обществу, находит силы, чтобы перенести личное горе. Отделить личное чувство, переживание Анны от гражданских, общественных интересов невозможно.
Пятый том Собрания сочинений А. Коптяевой составил роман 1965 года «Дар земли», посвященный нефтяникам Татарии. Это рассказ о том, как в середине 20-х годов нашего века, вопреки сопротивлению многих авторитетных ученых, в Поволжье было разведано и освоено второе в СССР колоссальное месторождение нефти, а затем, в 50–60-х годах, создан новый индустриальный центр нефтяников. Рождение единого многонационального коллектива в общем труде, духовное преобразование некогда угнетенных татар и башкир, нелегкие судьбы героев, личные и производственные — вот то, что составляет ткань этого сложного многопланового и очень современного произведения.
В четвертый том собрания сочинений А. Коптяевой включены роман «Дерзание», заключающий трилогию о докторе Аржанове, и книга очерков «Чистые реки», которую составили путевые заметки писательницы разных лет, ее раздумья о писательском труде, о своей жизни, о современности.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.