Том 6. Кино в период войны, 1939-1945 - [31]

Отличительная черта фильма в том, что в нем показана жизнь через искусство, а не искусство через жизнь. Три удара молотка и поднимающийся занавес извещают зрителя, что с этим фильмом он входит в мир костюмов и грима. Даже когда действующие лица пантомимы спускаются со сцены на пять ступенек вниз, в свои уборные, они не перестают быть актерами.

Может быть, оттого, что мы так очарованы их умом и игрой, мы вначале не чувствуем их горячего человеческого пульса…»

Игра актеров была пленительной, даже — и в особенности — Жана-Луи Барро, этого спорного актера кино. В театре он актер пантомимы, почти танцор. В «Детях райка» он играл роль Пьеро в трех или четырех пантомимах. Экран словно преображается в сцену… Эти балеты-дивертисменты дают актеру великолепную возможность охарактеризовать свой персонаж и одновременно проявить свой дар пантомимы. А когда Дебюро сбрасывает свою белую маску Пьеро, он становится еще более трогательно человечным.

Рядом с ним — Мария Казарес в неблагодарной роли назойливой жены, кроткая и слезливая, непреклонная и утомительная, с воздетыми к небу руками — то ли с угрозой, то ли с мольбой. Луи Салу (граф де Монтере) и его антитеза поэт-бандит Ласенер (Марсель Эрран) были гибкими, острыми, пронзающими, холодными, напряженными, как блестящая рапира. И, наконец, Арлетти и Брассер, достигшие вершины актерского мастерства. Она — Гаранс, нежная и жестокая, корыстная и щедрая, как все представители богемы, умная и простодушная; он — трагик и клоун, то трусливый, то жестокий и необузданный, весь «гений и беспутство», настоящий тип актера, который живет театром и ради театра, вылепленный по модели своего исторического предшественника. Среди актеров, играющих второстепенные роли, великолепны Гастон Модо и трогательный подросток Женни Маркен.

В этом фильме благодаря его сценарию, искусству постановщика и игре актеров была насыщенность большого литературного произведения, что является в кино редчайшим из качеств. Может быть, нет больше другого фильма, который бы так замечательно продолжил большие традиции французской литературы и так живо воскресил дух произведений Бальзака, Золя, Виктора Гюго, но также Эжена Сю, «Рокамболя» и «Фантомаса», этих блестящих образцов литературного романтизма и натурализма, печатавшихся в свое время громадными тиражами. Именно потому, что фильм Карне счастливо продолжил традиции большой (и малой) французской литературы, он вызвал единодушный восторг публики во Франции и во всем мире. Не было за 15 лет существования звукового кино ни одного английского или американского большого фильма, который мог бы соперничать с «Детьми райка».

Если бы для завоевания международных экранов требовались только художественные качества, Франция должна была бы по праву занять после войны одно из первых мест в мировом кино.

Зимний сезон 1944 года, начавшийся с этого доброго предзнаменования, сулил нам хорошие перспективы на послевоенный период[108].

Глава III БРИТАНСКОЕ КИНО [109]

В сентябре 1939 года, месяц спустя после заключения в Мюнхене «вечного мира», сэр Невиль Чемберлен объявил войну Гитлеру. Британское кино переживало в этот момент жестокий экономический кризис.

В 1933 году после успеха «Частной жизни Генриха VIII» Александра Корды в кинематографической промышленности начался настоящий бум, и к 1937 году ежегодный выпуск был доведен до 225 фильмов. Вследствие этого перепроизводства кинематографический рынок оказался настолько перенасыщенным, что наступил финансовый крах, в результате которого Сити потерял четыре миллиона фунтов стерлингов. «Это крушение, наступившее после такого неслыханного бума, — пишет Ролф Бонд, — самым тяжелым образом отразилось на положении многих тысяч технических специалистов, операторов, электриков, плотников, декораторов, сценаристов, актеров и режиссеров. Они оказались на долгое время безработными. Сделанные ими сбережения быстро растаяли. Пришлось продавать и обстановку. Лишь немногие из них смогли найти работу вне кино»[110].

Этот кризис послужил на пользу Голливуду и новому киту кинематографии финансисту Артуру Рэнку.

Несмотря на бум 1933–1937 годов, Голливуд продолжал колонизацию английских экранов. В 1938 году из 162 фильмов, официально числившихся английскими, 118 были выпущены на экраны прокатными агентствами «Коламбиа», «Фокс», МГМ, РКО, «Бр. Уорнер» «Дженерал филм» и «Патэ-АБП». Кроме двух последних, все перечисленные фирмы были американскими.

Война умножила трудности. В 1940 году английские фильмы еще составляли четвертую часть (точнее 26 процентов) программ в лондонских кинозалах. В 1942 году доля английских фильмов упала до 15 процентов. Согласно данным правительства[111], «десятина», которую Голливуд собирал в Великобритании, увеличилась до 88 миллионов долларов в 1942 году по сравнению с 39 миллионами в 1939 году.

«Эти цифры, — говорилось в официальном отчете, — показывают, как сильно увеличился пассивный баланс английской промышленности кино и каким тяжелым бременем он является для нашей страны».

В период военных действий знаменитый нефтяной трест «Шелл», основанный Детердингом, был не в состоянии оказать сопротивление вторжению американской «Стандард ойл» на Ближнем Востоке.