Том 6. Бартош-Гловацкий. Повести о детях. Рассказы. Воспоминания - [6]

Шимон. Ну, и что? И что?

Владек. Ну, так Костюшко даже рассердился — и к нам! Ну, мы как рванулись на пушки, а ваш, Бартошиха, впереди всех…

Бартошиха. А ведь говорила ему, уговаривала, объясняла — не лезь, мол, ты, а то, не дай бог, застрелят!

Шимон. Да тише вы, дайте ему говорить!

Бартошиха. А что я ему делаю? Уж и слова сказать нельзя? Как услышал о драке, так у него аж деревяжка дрожит! Роза, скобли картошку, зараза этакая! Глядите, как режет. И без того мелкая…

Ян. Говори, Владек, рассказывай, а то ты так до вечера не кончишь.

Владек. Да ведь и то рассказываю. Очень все хорошо вышло, а Бартош стал офицером.

Бартошиха. Так что же его домой не пустили, когда все шли?

Владек. Вот через то и не пустили, что офицер.

Ян. Что ж это у них — господ в офицеры не хватает?

Владек. Э, болтаете невесть что… А может, и вправду не хватает? Потому, знаете, когда это мы так сперва стояли, то впереди национальная кавалерия, наилучшее войско, одна шляхта… А как хлопнули по ним из пушек — глядь, и нет кавалерии!

Шимон. Всех убило?

Владек. Не-ет… убежали… Очень тут пан Костюшко ругался — и к нам! А ну-ка, мужички!

Бартошиха. Видали такое, люди мои милые! За мужика прятаться!

Владек. Э, кто там прятался… Побросали на землю что у кого было — и в лесок! Только их и видели… Добра всякого сколько по земле валялось, смотреть было жалко… Ну, да пускай. В лес так в лес. А мы вперед. И на пушки! На пушки!

Шимон. Ух ты, ух!

Бартошиха. Старик, а дурной, — смотрите, так и подскакивает! Роза, чисть, а то как дам по башке!

Ян. Ну, и что?

Владек. Ну, ничего. А на другой день пан Костюшко на бесчестье всем панам взял да по-крестьянски оделся, в сукману…

Ян. По-крестьянски…

Владек. Совсем по-простому переоделся, и краковскую шапку на голову, и все как следует.

Шимон. Видите, Ян, видите!

Ян. Ничего я еще не вижу… Краковскую шапку на башку нахлобучить не штука… Ты вот как хочешь оденься, а все мужиком будешь.

Шимон. Да ведь пан Костюшко…

Ян. Э!

Шимон. Вы, Ян, всегда найдете, к чему придраться. Вот ведь Владек говорит… Говори, Владек, говори!

Владек. Я и говорю… Хорошо нам пан Костюшко сказывал, что мужики, мол, покрыли себя славой и что отчизна им этого не забудет…

Шимон. Видите, Ян, видите!

Ян. Ничего я еще не вижу.

Бартошиха. А ты, Роза, рта не разевай, а скобли поскорей. Ведерко-то пустое, а к миске всякий поспевает!

Владек. И еще пан Костюшко сказал, что Войцех получит дворянство, шляхтичем будет.

Ян. О?..

Бартошиха. Господи Исусе!..

Валек. Хи-хи-хи!

Бартошиха. Ну, и чего, дурной, смеешься?

Владек. Так пан Костюшко сказал.

Шимон. Ну, что, Ян?

Ян. А что? Может, и тебе дворянства захотелось? И что еще пан Костюшко говорил?

Владек. Что еще? То есть как это? Хорошо говорил…

Ян. Да что он сказал-то? О земле, о панах?

Владек. О господах? Это…

Ян. Сказал, как будет с мужиками? С барщиной, с отработкой?

Владек. Я же вам сказал: что, мол, отчизна никогда не забудет…

Валек. Роза, так это и ты будешь дворянкой! Хи-хи!

Ян. И больше ничего? Мало твой пан Костюшко сказал.

Шимон. А вы бы как хотели? Само собой понятно, что уж того, что раньше, больше не будет.

Ян. А кто же тебе это сказал? Кто это тебе обещал?

Шимон. Всякому понятно! А то как же… Мужики пошли на пушки, вы же сами слышали!

Ян. И что с того? А ты не слышал, что расклеивали приказы, именем пана Костюшки подписанные, именем господина кастеляна Дембовского утвержденные, что ни баба, ни дитя не должны отрабатывать барщину за мужика, если он на войне? Слышал? А они не отрабатывают?

Бартошиха. Ой, отрабатывают, отрабатывают, аж спина трещит!

Шимон. Это еще не конец, еще только начало!

Ян. Мели, Емеля… Эк, как оно всегда можно мужику башку заморочить… Скажут что-нибудь покрасивей, с него и хватит.

Владек. Эх, Ян, если бы вы сами видели! Как пан Костюшко повернет коня, как крикнет! А мы за ним! Только косы на солнце засверкали… Как мы добежим!

Шимон. Ух ты!

Ян. Вот седина в бороду! Ничему вас, Шимон, панская плеть не научила.

Шимон. А вам всегда охота быть всех умней! Увидим, кто будет прав.

Ян. Кто доживет, увидит.

Владек. А о Бартоше песню сложили.

Бартошиха. Песню? Глядите-ка!

Владек. Красивая песня.

Шимон. Как же она поется?

Владек. Сейчас… Как это… (С минуту думает, начинает насвистывать, потом напевает.) «Ой, Бартош, ой, Бартош, ой, остры косы наши, ой, остры косы наши…» Все косыньеры поют.

Валек. Хи-хи-хи!

Бартошиха. Тихо ты, дурной! А дальше-то как?

Валек. Мама, идет кто-то!

Роза. Управляющий идет!

Бартошиха. Господи Исусе! А тут не подметено.

СЦЕНА VII

Входит Травинский. Валек торопливо прячет удочку, которую все время мастерил.

Травинский. Что это у вас — свадьба, что ли?

Бартошиха. Где уж свадьба, ваша милость! Горе, горе у нас горькое, да и все… Вот соседи и сошлись, пожалеть бедную вдову…

Травинский. Вдову? Вздор говорите, Бартошиха. Ваш ведь жив.

Бартошиха. И что с того, что жив? Ой, доля моя горькая, сирота я несчастная! Сколько я молилась, сколько наплакалась — нет и нет! Ему воевать охота, а ты вот тут страдай!

Ян. Не скулили бы вы так, кума.

Бартошиха. И как тут не заплакать, как тут не…

Травинский. А я как раз от его милости старосты Шуйского грамоту по делу вашего мужа получил.