Том 5. Пьесы 1867-1870 - [9]

Николай Редриков

Попался я казакам на дороге.

Максим Редриков

А грамоты?

Николай Редриков

У Троицы теперь.

Я отдал их старухам богомолкам,

Зачуявши погоню. Завтра утром

О грамотах сведут меня к допросу

И накрепко пытать хотят.

Максим Редриков

Что ж делать!

Не будь дурак, вперед не попадайся!

Садись опять в землянку, дожидайся

Судьбы своей.

(Садится к столу, берет кости, в которые играли.)

Постой, я погадаю.

Николай Редриков

О чем, Максим?

Максим Редриков

Пустить тебя аль нет?

Николай Редриков

Да как пустить! А крестно целованье!

Максим Редриков

Толкуй еще! Уж за одно грешить,

Я утверждался крестным целованьем

Двоим царям служить: в Москве Василью,

А в Тушине Димитрию. Василья

Я обманул, а этот чем же лучше?

Тебя-то жаль, ты больно молод, парень,

И отпустить беда, спина в ответе,

А неравно и голову долой.

Поди садись в землянку, я опосле

Поворожу, пустить тебя аль нет.

(Запирает землянку и уходит.)

Сцена пятая

ЛИЦА:

Дмитрий, тушинский вор.

Князь Рожинский, великий гетман.

Ян Петр Павлович Сапега, начальник особого отряда.

Князь Трубецкой.

Князь Масальский.

Максим Редриков.

Сафонов, дьяк.

Коморник.

Свита самозванца из московских выходцев и поляков.

Передний покой в тушинском дворце. Входят Рожинский, Сапега и коморник.

Коморник

Нельзя входить! Не велено!

Рожинский

Холоп,

С дороги прочь!

Коморник

Не выходил из бани

Великий царь.

Рожинский

(толкая его)

Пошел! Я царский гетман,

Когда входить к нему, я знаю сам.

(Сапеге.)

Пришли мы рано, в бане царь московский.

Сапега

Трудов ему довольно по утрам,

То молится, то в бане кости парит.

Вот мы с тобой всю ночь гуляли-пили,

А на ногах давно.

Рожинский

Ты, пан Сапега,

Не позабыл вчерашних разговоров?

Сапега

Не позабыл.

Рожинский

Хоть мы и побратались

И саблями с тобою поменялись,

А в Тушине двоим героям тесно,

Соперников я не люблю, ты знаешь.

Ходынское и Пресненское поле

Прославлю я своим геройством; ты же

Ищи себе урочища другие

Для подвигов; Россия велика.

Сапега

Уж я нашел. Не бойся, пан Рожинский,

Друг другу мы с тобой не помешаем.

Бери Москву, сажай царя на трон

И управляй Московским государством!

А я для вас возьму другие замки,

Восточные, и путь к богатой Волге

Очищу вам.

Рожинский

Великою помехой

Стоит гнездо монахов на дороге,

Как вороны из каменного гроба,

Они и днем и ночью стерегут

И разбивают царские разъезды,

И Шуйского обозы прикрывают.

Под рясами седые старики

Страшнее нам всей рати. Этот замок

Должны мы взять.

Сапега

Не замок, а лукошко

Лубочное: я разорю его

И выгоню ворон. Мы, князь Рожинский,

Творим дела великие: мы царства

Обширные берем, на трон сажаем

Кого хотим, nostra armata manu

Id facimus[1]. Мы римляне, Рожинский;

Romani sumus.[2]

Рожинский

Что romani! Дрянь!

Мы лучше их! Однако, пан Сапега,

Вчерашний хмель гуляет в голове.

То у тебя, то у меня пиры;

Ты уезжай скорей, а то сопьемся.

Сапега

Пируем мы сегодня у царицы,

Красавицы, моей богини.

Рожинский

Что-то

Не по нутру твоя богиня мне

И льстивая родня ее.

Сапега

Сегодня

Последний пир, а завтра и в поход.

Насмотримся, как Юрий Мнишек будет

Перед царем хитрить и унижаться,

И дочери кивать, и знаки делать,

Чтобы была поласковее с мужем.

Ведь ласки дочери царю он продал

За триста тысяч, — выгодная сделка!

Послушаем, как царь устав церковный

И весь псалтырь читает наизусть,

И величает братом Сигизмунда.

Рожинский

Мне мочи нет, я слышать не могу!

Какой он брат ему! Такие речи

На Господа хула. У Сигизмунда

И конюхи его такого братства

Не захотят.

Сапега

Тихонько! Здесь бояре!

Входят князья Трубецкой и Масальский и прочие выходцы, подают Сапеге руки. Рожинский руки не дает, а слегка кивает головою. Входит Дмитрий; его ведут под руки двое московских выходцев из стольников.

Дмитрий

(садясь на трон)

Нам сказывал наш гетман, князь Рожинский,

Что Ян Сапега, староста Усвятский,

Покинуть нас желает?

Рожинский

Он для пользы

Твоей идет, великий государь,

Врагов твоих разить, громить твердыню

Противников твоих.

Дмитрий

Ты, князь Рожинский,

Не так сказал. Идет громить Сапега

Великую святыню православных,

Святой оплот поборников Христовых,

Воздвигнутый отцом моим Иваном…

Мы, русские, святыню почитаем,

Рожинский

Изменникам святыня не защита.

Дмитрий

Желаю я в таком великом деле

Своих бояр, природных русских, слышать

Совет прямой! Скажите мне, бояре,

Достойно ли московскому царю,

Блюстителю единой, православной,

Незыблемой и непорочной церкви,

Отдать свою святыню вековую

В разор и поруганье иноземцам?

Князь Масальский

Не видано у нас такое дело

Спокон веков.

Дмитрий

Ты слышишь, князь Рожинский?

Трубецкой

Не трогай Троицы Живоначальной

Монастыря святого! Не милует

Господень гнев за то. Побойся Бога,

Великий царь и государь Димитрий

Иванович.

Дмитрий

Я слышу глас народа

В речах бояр моих. Народ московский

Заговорит, что я не чту святыни.

Рожинский

(с нетерпением)

Сапега ждет приказа твоего.

Сапега

Не двинусь я без воли государя.

Дмитрий

Вы слышали. Какого вам приказа?

И что еще сказать могу?

Рожинский

Ты скажешь,

Чтоб собрался, не мешкая, Сапега

К монастырю; своим боярам новым

Молчать велишь, иль я молчать заставлю

По-своему.

Дмитрий

(обидевшись, боярам)

Мой гетман лучше знает,

Что делать мне и говорить.

Рожинский

Еще бы!

Я знаю все. Ты царь благочестивый

И Троицкий старинный монастырь

Ты уберечь и сохранить желаешь.