Том 5. Пьесы 1867-1870 - [10]

Да твой ли он? Он Шуйского покуда,

И в нем враги твои сидят. Ты хочешь,

Чтоб у тебя была святыня эта,

Так надо взять ее — и мы возьмем.

Вот мысль твоя. Ну, с Богом, пан Сапега,

Сбирайся в путь.

Дмитрий

С тобой пойдут поляки?

Сапега

И русские.

Дмитрий

Не верю.

Сапега

Пан Лисовский

Идет со мной и с ним шесть тысяч русских,

Да я возьму с собой людей охочих.

Дмитрий

(с важностью)

Ну, если так, иди! Мы, царь Димитрий

Иванович, московский и всей Руси,

Всех царств и княжеств наших самодержец,

Единый, Богом данный и хранимый,

Помазанный и вознесенный Богом

Над прочими царями и, подобно

Израилю, ведомый высшей силой,

Единый христианский царь с востока

До запада, и многих государств

Самодержавный повелитель, ныне

Тебе, Ян Петр Сапега, указали

Идти войной на царских супостатов,

Сидельцев Троицы Живоначальной

Монастыря, и промышлять над ними.

Поди к руке моей.

Сапега кланяется.

Повелеваем

Тебе, наш думный дьяк Денис Сафонов.

И написать, и в войске объявить

Охочим людям, буде пожелают,

Идти с Петром Сапегою на наших

Изменников, которые доселе

Челом мне, государю, не добили

И вин своих не принесли; пусть идут,

Надежные на милости господни

И Богородицы его пречистой,

Великого Николы-чудотворца,

И жалованье царско неисчетно

Великое мое.

(Рожинскому.)

Великий гетман.

В моем стану и войске все ль спокойно?

Рожинский

Великий царь, давно пора тебе

Сидеть в Москве на дедовских престолах,

А здесь пока во временном стоянье,

Под Тушином селом, и день вчерашний,

И ночь прошли, Бог дал, благополучно.

Нельзя сказать, чтоб вовсе без греха,

А не было беды большой. Казаки

Московского гонца вчера поймали

И отдали его на береженье

Из выходцев московских дворянину,

А тот его не устерег.

Дмитрий

Повесить!

Рожинский

Поссорился вчера Буявский ротмистр

С товарищем за дружеской попойкой

И во хмелю убил до смерти.

Дмитрий

На-ко!

Рожинский

Мы строгостью такою всех разгоним.

Буявского, я думаю, простить.

Поляки нам за жалованье служат,

Они пришли на помощь — наши гости,

А не рабы, мы жалованье прежде

Должны отдать.

Дмитрий

И отдадим в Москве.

Рожинский

О деньгах речь, так жди; а за провинность

Казнить сейчас, — какая ж будет правда!

И кто ж служить поедет к нам из Польши?

Дмитрий

А кто ж из русских в Тушино пойдет,

Когда казнить мы будем только русских

И миловать поляков виноватых.

Полякам ты заступник, а за русских

Не вымолвишь и слова. Виноваты

Равно они, равно достойны казни;

Коль миловать, так надобно обоих.

Сапега

Рожинский-князь, проси за поляка,

А я челом за русского ударю.

Мне русские нужней; я в сердце Руси

Веду войну; разведать путь-дорогу

И корм найти свои скорее могут,

И лишнему я рад. Не сотню тысяч

Веду с собой, мне каждый ратник дорог.

Великий царь, пусти его со мною

Под Троицу!

Рожинский

Ждут милости иль казни

Буявский пан и Редриков Максим

У твоего крыльца.

Дмитрий

Привесть виновных.

Вводят Максима Редрикова и поляка.

Хоть оба вы, за ваши воровства,

И довелись до лютой смертной казни,

Для радости свидания с женой,

Мариной Юрьевной всея России,

Прощаю вас.

Кланяются.

Спроси его, Сафонов,

Пойдет ли он под Троицу с Сапегой

Охотою?

Сафонов

По царскому указу

Петр Павлович Сапега, царский ротмистр,

Войной идет на недругов, сидельцев

У Троицы в обители святой,

И вольно звать ему людей охочих.

Ты, Редриков, желаешь ли идти

Под Троицу и крепко, нерушимо

Стоять против врага, и всякий поиск,

И тесноту чинить по силе-мочи?

Максим Редриков

А что ж нейти?

Сафонов

Святыни не боишься?

Максим Редриков

Уж заодно мне Богу отвечать.

Коль в Тушино пошел, так, значит, Бога

Не побоюсь.

Сафонов

Молчи ты, смерд! Ты служишь

Здесь, в Тушино, природному царю.

Максим Редриков

А разве я его не величаю

Димитрием Иванычем, природным

И подлинным царем? К нему на службу

Я из Москвы пришел. Такая служба

Мне по сердцу. Служа ему, мы грабить

И разорять в Московском государстве

Все города у Шуйского должны.

А Сергиев, иной ли город грабить,

Уж все одно.

Дмитрий

Гоните вон его!

Повесить бы его вернее было

И Господу угодней! Вот разбойник!

Сапега

Таких-то мне и нужно, государь!

Дмитрий

(вставая)

Мне, право, жаль, что я его простил.

Все уходят.

Сцена шестая

ЛИЦА:

Третьяк Сеитов, воевода.

Людмила.

Николай Редриков.

Нянька и сенные девки.

В Ростове. Светлица в тереме воеводы.

Входят Людмила, нянька и две сенные девушки.

Людмила

Нашелся он, мой суженый, желанный,

Нашла его душа моя. По нем-то

В глухой тиши полночной снов горячка

Томит меня, а днем грызет тоска.

Придет пора, и девушке не плакать

Никак нельзя! Защемит ретивое,

Тоски и слез любовных не минуешь.

Я девушка, и плакать мне не диво;

Но долго я не стану убиваться.

Поплакала, и будет. Я на горе

Связать себя с немилым не позволю.

Ужели мне в одних забавах воля,

А в муже нет! Кого отец укажет,

За тем и жить! Отдать красу девичью

Немилому, постылому! Потешить

Родителя и погубить себя!

Потешь меня, старик, свое ты отжил,

И молодого счастья не губи!

Вы, девки, что стоите?

Девки

Ждем приказу.

Нянька

Все дело их, что за тобой ходить.

Людмила

Приказу ждете? Мой приказ короткий:

Подите вон!

Девки уходят.

А ты, старушка Божья,

Поближе стань, поговори со мной.

Нянька

Что, матушка боярышня, прикажешь

Рабе твоей?

Людмила

Утешь меня, старуха!

Нянька

Тебе, кажись, о чем бы тосковать!

Людмила

Ты видела мальчишку молодого,

Московского гонца?