Том 5. Голубая книга - [176]

Одно из таких простодушно-неграмотных писем, автор которого сообщает, что он «вылечился после прочтения книги», см.: Мат 1. С. 204–205.

Чуковский описывает и еще одну встречу и разговор с Зощенко 12 января 1934 года, фиксирующий реакцию на книгу ближнего писательского круга, цензуры и переход к новому замыслу, «Голубой книге»: «Видел Зощенку. Лицо сумасшедшее, самовлюбленное, холеное. "Ой, К. И., какую вэликолепную книгу я пишу. Книга — "Декамерон" — о любви, коварстве, и еще о чем-то. Какие эпиграфы! Какие цитаты! А Горький вступился за мою "Возвращенную молодость". Это оттого, что он старик, ему еще пожить хочется, а в моей книге рецепт долголетия. Вот он и полюбил мою книгу. Прислал в Главлит ругательное письмо — ужасно ругательное — Миша Слонимский сразу заблаговолел перед моей книгой — а Главлит, которому я уже сделал кое-какие уступки, пропустил даже то, что я согласился выбросить…» (Там же. С. 92).

Внимание цензуры привлекло уже начало журнальной публикации. В отчете Ленгорлита за июнь 1933 г. сообщалось: «Несколько вычерков сделано в новом произведении М. Зощенко "Возвращенная молодость" (№ 6 "Звезды") в тех местах авторских комментариев к роману, где автор пытается наивно проводить параллель между капиталистическим и социалистическим строем» (см.: Художник и власть: 12 цензурных историй / Публ. А. Блюма // Звезда. 1994. № 8. С. 83).

Цензурная история отдельного издания, о которой упоминает Чуковский, отражена также в записях В. В. Зощенко: «14/Х <1933 г.> У Михаила неприятности с повестью — запретили все комментарии. Мне очень жаль его, если это окончательно — эти комментарии — результат его 3-летней работы, этот труд — его любимое детище, которым он думал передать людям то самое главное, что он знает».

Через два месяца разрешение на публикацию все-таки было дано: «В середине месяца сообщил, что ему разрешают, наконец, "Возвращенную молодость" с небольшими "купюрами" в комментариях. Разрешение было дано после 2-месячного раздумья! Говорил, что отношение к нему со стороны цензуры "почтительное"» (МатЗ.С. 22–23).

Книга вышла в свет в декабре 1933 г.

Мнение Чуковского о предложенном автором «Возвращенной молодости» «рецепте долголетия», судя по воспоминаниям, было скептическим, он ценил в книге, прежде всего, писательское мастерство:

«Когда я сказал ему, что для меня его книга "Возвращенная молодость" есть произведение большого искусства, он нетерпеливо насупился:

— Искусства? И только искусства?

Он жаждал поучать и проповедовать, он хотел возвестить удрученным и страждущим людям великую спасительную истину, указать им путь к обновлению и счастью, а я, нисколько не интересуясь существом его проповеди, восхищался ее замечательной формой, ее красотой.

— Ваша книга — уникум! — говорил я ему. — Вы создали произведение небывалого жанра: бытовую повесть в гармоническом, живом сочетании с физиологией, астрономией, историей. Такой книги еще не знала мировая словесность. И притом мастерство…

Он хорошо знал цену своему мастерству, но сейчас ему хотелось услышать, как подействовала на меня его проповедь.

— Никак не подействовала, но ваше искусство…

Он сердито взглянул на меня и, замолчав, повернулся к окну.

Мы ехали в поезде в одном купе из Ленинграда на юг, и лишь после того, как мы миновали Москву, он мало-помалу возобновил разговор и снова стал с увлечением рассказывать, какими сложными и многообразными способами добился он трудного умения управлять своей психикой и обеспечил себе навсегда душевное здоровье, равновесие.

— Ни иронии, ни уныния во мне уже нет, — повторил он, но в глазах его не было радости.

Я хотел сказать ему, что "Возвращенная молодость" при всем своем пафосе кажется мне иронической книгой.

В самом деле: на первых страницах автор обещает поведать читателям, как старый профессор усилием воли вернул себе утраченную молодость, но вместо этого мы узнаем, что омолаживание чуть не привело его к преждевременной смерти: вообразив себя юношей, старец вступает в любовную связь с некоей распутной красавицей, вследствие чего разбивает его паралич, — хороша "возвращенная молодость"!

Но я не сказал этого Михаилу Михайловичу. Слишком уж сильно хотелось ему верить в свою новооткрытую истину»

(Восп. С. 76).

Мнение искусствоведа Э. Ф. Голлербаха (письмо Зощенко 8 февраля 1934 г.) было прямо противоположным. Продолжая список долгожителей и исправляя ошибку Зощенко, неточно указавшего место хранения картин отца, он обобщал: «В "Возвращенной молодости" я усматриваю "центр тяжести" в комментариях: изложение научных проблем Вашим языком придает им какую-то особую свежесть и соблазнительность. <…> Если бы "Возвращ<енная> молодость" превратилась в подобие "трактата" без всякой "беллетристики", но с сохранением той "вольности", какая имеется в комментариях, это было бы замечательно» (Мат. 3. С. 199).

Чуковский упоминает книгу некого «велемудрого немца в переводе на русский язык», в которой его особенно насмешили некоторые подчеркнутые Зощенко строки, писатель же считал книгу «одной из самых серьезных и поучительных» (Чуковский К. Дневник. С. 75). Возможно, это был один из русских переводов швейцарского психотерапевта Поля Шарля Дюбуа, влияние которого на Зощенко предполагают исследователи (см.: Хэнсон К. П. П. Ш. Дюбуа и Зощенко. «Рациональная психотерапия» как источник зощен-ковской психологической теории // Литературное обозрение. 1995. № 1.С. 62–65).