Том 5. Чертова кукла - [20]

Глава шестнадцатая Самоубийца

Отдохнуть не пришлось.

Чуть только Юрий после обеда прилег на турецкий диван в своем просторном кабинете, в дверь постучали.

– Студент вас спрашивает, – зашептала Гликерия. – Уж он раз шесть приходил, пока вас не бывало. Прикажете отказать?

– Какой еще студент?

– Длинный такой, бледный. Очень просит.

Юрий махнул рукой.

– Ну, хорошо… Все равно. Позовите.

Вошел Кнорр, мешковатый, темный, как никогда, с потерянными глазами.

– Як тебе… по делу, – начал он, запинаясь. Чувствовал, что Юрий ему не рад.

– Опять по делу?

– Да… А вернее так, просто… Сам не знаю, зачем. Искал тебя давно, а зачем – не знаю…

Юрий взглянул на него остро.

– Ну, садись, я велю чай подать.

Кнорр сел.

– Не надо чаю… Я так…

– Все равно. С кем видался последнее время? – спросил Юрий тихо, продолжая приглядываться к гостю.

– Видался? Ни с кем. Один был. Всех потерял. Точно вес сгинули. Точно сторонятся от меня. Даже Яков этот… ты, впрочем, его не любишь. Я нисколько не жалуюсь, я и прежде близости не искал. А теперь я так утомлен.

Юрий ходил по комнате, морщась от неприятного чувства.

– Ну, что я с тобой буду делать? – сказал он, вдруг останавливаясь. – Ты в таком состоянии, что тебе слова утешения нужны, за ними ты и пришел. А мне слова пустые противны.

Кнорр сидел неподвижно, темный, как мертвец.

– Ведь с тобой ничего не случилось? Если б беда стряслась, подумали бы вместе… А так – чего приходить? Только неприятно смотреть.

Кнорр грубо захохотал. Он был, действительно, неприятен: слишком измученное лицо.

– Ничего не случилось? Все случилось. Вот что со мной случилось.

Но Юруля пожал плечами, опять прошелся по комнате и сухо сказал:

– Тогда уходи, пожалуйста. Я не люблю смотреть на несчастных, которым не могу помочь. Если б у тебя заболела мать, я бы помог отыскать доктора. Если б ты был голоден, я бы тебя накормил. Если б ты впутался в историю, я постарался бы выручить тебя. Но теперь, ей-Богу, это нелепость, что ты ко мне пришел. Надумал себе несчастие и хочешь показывать его? Уйди, сделай милость.

Кнорр встал. Он уже не смеялся. Весь засутулился, мундир точно на вешалке, рукава точно пустые.

– Так пойду. Прощай. Юруля остановил его за плечо.

– Кнорр, милый, ведь это глупость, больше ничего. Ведь у тебя сейчас неврастения. Ты так потерял себя, что пойдешь и пулю себе в лоб пустишь. И очень будешь важничать, точно это не величайшая банальность. У тебя нет одной большой беды, но, наверное, было много маленьких, и ты устал… Ты подожди. Ты отдохни.

Юруля ласково обнял его и посадил опять в кресло.

– Ведь устал? Правда? Тебе все не нравится. Все кажется ненужным, скучным… Или даже отвратительным? Так?

Кнорр покорно подался в кресле. Слушал – или не слушал. Вдруг поднял голову.

– Да, напрасно я пришел к тебе сегодня, – сказал он кратко. – Да, устал. Да, может, и умру сегодня. А пришел так. Вспомнить. Может, Хесю увидишь. Она тебя любила тогда.

Юруля встрепенулся.

– Ты знаешь. Она мне не нравилась. Я ее жалел и боялся. Глуп был. Нечего было ни жалеть, ни бояться.

– А что же? – усмехнулся Кнорр. – Впрочем, все равно. Ну, я любил Хесю. Ну, она тебя любила. Что мне? Я и не знаю, где она теперь. И уж давно, должно быть, не люблю.

У Юру ли мелькнула какая-то мысль.

– Так ты не знаешь, где она? И ничего не знаешь? А как же, помнишь, тогда, в саду, просьбу ты передавал?

Кнорр покачал головой.

– Говорю же, никого с тех пор не видел. Я, кажется, и из комнаты не выходил.

– Ну, вот что, Кнорр, – заговорил Юруля оживленно. – Все это ты успеешь, и убить себя успеешь, если захочется. А сегодня сделай мне удовольствие. Поедем вместе.

Кнорр поднял удивленные угрюмые глаза.

– Куда это? Сейчас?

– Ну, да, сейчас. Для меня. Сделай мне удовольствие.

– Не понимаю. Да хорошо. Мне все равно.

Глава семнадцатая Портниха

Лизочка была в нервах.

Она считала, что это так и следует, что необходимо иногда быть в нервах.

Нынче она целый день ругалась с Веркой, по телефону поругалась с дядей Воронкой, не позволила ему приехать. В разнастанном капоте лежала в гостиной, под граммофоном, и злобно скучала.

На одном окне штора была спущена, и яркая ночь неярко входила в комнату.

Юрий, приехав с Кнорром, церемонно позвонил.

– Дома. Оне не так здоровы, – сказала жеманная Вера, взглянув на студента, который шел за Юрием.

Юрий был весел.

– Ну, вот отлично, что дома. А больна – мы вылечим, – смеялся он, бросая пальто на руки Веры.

Лизочка, собственно, дулась на Юрулю. Давным-давно не был. Но все-таки обрадовалась.

– Что это вас не видно, – протянула она. – Являетесь вдруг. А кто с вами? Кноррушка!

– Прости, Лизок, милый, – весело сказал Юрий. – Я знаю, ты у меня умница. Что, твоя портниха дома?

– Портниха, – протянула Лиза разочарованно, – вы к портнихе? Так бы и говорили. Когда же она вечером дома бывает?

Но, увидав, что Юрий сдвинул брови, поспешно прибавила:

– Должно быть, еще не ушла. Я разговор слышала.

– Пошлю Веру купить чего-нибудь к чаю, – сказал Юрий и вышел из комнаты.

Кнорр и Лизочка остались вдвоем.

– Это вас, что ли, он к портнихе привез? – спросила, наконец, Лизочка, утомленная молчанием Кнорра.

Не очень любила его.