Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли - [24]

Цветочный пышный твой венец

Вещает смерть тебе, агава.

Твоя любовь тебе отрава,

Твой сахар – жёсткий леденец.

Цвети, безумная агава,

Цветеньем празднуй свой конец.

«Слова так странно не рифмуют…»

Слова так странно не рифмуют, –

Елена, роза, ландыш, ты.

Обыкновенной красоты

Слова хотят и не рифмуют,

Когда тревожат и волнуют

Слова привета и мечты.

Слова так странно не рифмуют, –

Елена, ландыш, роза, ты.

«Приветом роз наполнено купе…»

Приветом роз наполнено купе,

Где мы вдвоём, где розам две купели.

Так радостно, что розы уцелели

И в тесноте дорожного купе.

Так иногда в стремительной толпе

Есть голоса пленительной свирели.

Шептаньем роз упоено купе,

И мы вдвоём, и розам две купели.

«Обдувайся, одуванчик…»

Обдувайся, одуванчик,

Ты, фиалочка, фиоль,

Боль гони ты, гоноболь,

Развевайся, одуванчик,

Ландыш, дай росе стаканчик,

Мак, рассыпься, обезволь.

Разлетайся, одуванчик,

Ты, фиалочка, фиоль.

«Венок из роз и гиацинтов…»

Венок из роз и гиацинтов

Мне сплёл великодушный маг,

Чтоб светел был мой путь и благ.

В венок из роз и гиацинтов

Цветы болот и лабиринтов

Вплести пытался хитрый враг.

Венок из роз и гиацинтов

Оберегает мудрый маг.

«Незабудки вдоль канавки…»

Незабудки вдоль канавки

Возле дома лесника.

Загоревшая слегка,

К незабудкам у канавки

Уронила в зелень травки

Пальцы узкая рука, –

К незабудкам вдоль канавки

Перед хатой лесника.

«Перванш и сольферино…»

Перванш и сольферино

В одежде и в цветках,

В воде и в облаках.

Перванш и сольферино, –

Вершина и долина,

Всё в этих двух тонах.

Перванш и сольферино

В улыбках и цветках.

«Как на куртине узкой маки…»

Как на куртине узкой маки,

Заря пылает. Сад расцвёл

Дыханьем сладких матиол.

Прохлады росной жаждут маки,

А за оградой сада злаки

Мечтают о лобзаньях пчёл.

Заря пылает. Дремлют маки.

Сад матиолами расцвёл.

Мечта

«Я был в лесу и сеял маки…»

Я был в лесу и сеял маки

В ночном саду моей сестры.

Чьи очи вещи и остры?

Кто хочет видеть эти маки,

Путеводительные знаки

В ущелья дрёмные горы?

Я был в лесу, я сеял маки

В ночном саду моей сестры.

«Пурпуреа на закате расцвела…»

Пурпуреа на закате расцвела,

Цвет багряный и надменный, лишь на час,

В час, как Демон молвил небу ярый сказ.

Пурпуреа на закате расцвела,

Прижимаясь к тонкой пыли у стекла.

Яркий призрак, горний отблеск, ты для нас.

Нам ты в радость, пурпуреа, расцвела,

Будь нам в радость, пурпуреа, хоть на час.

«Лес и в наши дни, как прежде…»

Лес и в наши дни, как прежде,

Тайны вещие хранит.

Та же песня в глубине

Летом солнечным поётся.

Леший кружит и обходит

Там и нынче, как и встарь.

Лес не всё, что́ знает, скажет,

Тайну вещую храня.

«Та святая красота…»

Та святая красота

Нам являлась по равнинам,

Нам смеялась по долинам.

Та святая красота,

Тайнозвучная мечта,

Нам казала путь к вершинам.

Та святая красота

Нам являлась по равнинам.

«Я иду, печаль тая…»

Я иду, печаль тая.

Я пою, рассвет вещая.

Ясен в песнях облик мая.

Я иду, печаль тая.

Я устал, но светел я,

Яркий праздник призывая.

Я иду, печаль тая.

Я пою, рассвет вещая.

«О ясных днях мечты блаженно строя…»

О ясных днях мечты блаженно строя

И яркоцветность славя бытия,

И явь приму, мечты в неё лия.

О ясных днях мечтанья нежно строя,

О ясная! Мне пой о днях покоя,

И я приду к тебе, венок вия,

О ясных днях мечты блаженно строя

И яркоцветность славя бытия.

«Луна взошла, и дол вздохнул…»

Луна взошла, и дол вздохнул

Молитвой рос в шатре тяжёлом.

Моя любовь в краю весёлом.

Луна взошла, и дол вздохнул.

Лугам приснится грозный гул,

Морям – луна над тихим долом.

Луна взошла, и дол вздохнул

Молитвой рос в шатре тяжёлом.

Земная свобода

«Господь прославит небо, и небо – благость Божью…»

Господь прославит небо, и небо – благость Божью, но чем же ты живёшь?

Смотри, – леса и травы, и звери в тёмном лесе, все знают свой предел,

И кто в широком мире, как ты, как ты, ничтожный, бежит от Божьих стрел?

Господь ликует в небе, всё небо – Божья слава, но чем же ты живёшь?

Отвергнул ты источник, и к устью не стремишься, и всё, что́ скажешь – ложь.

Ты даже сам с собою в часы ночных раздумий бессилен и несмел.

Всё небо – Божья слава, весь мир – свидетель Бога, но чем же ты живёшь?

Учись у Божьих птичек, узнай свою свободу, стремленье и предел.

«В очарованьи здешних мест…»

В очарованьи здешних мест

Какой же день не встанет ясен?

И разве путь мой не прекрасен

В очарованьи здешних мест?

Преображаю всё окрест,

И знаю, – подвиг не напрасен.

В очарованьи здешних мест

Какой же день не будет ясен!

«Рождает сердце в песнях и радость и печаль…»

Рождает сердце в песнях и радость и печаль.

Земля, рождай мне больше весельем пьяных роз,

Чтоб чаши их обрызгать росою горьких слёз.

Рождает сердце в песнях и радость и печаль.

Я рад тому, что будет, и прошлого мне жаль,

Но встречу песней верной и грозы, и мороз.

Рождает сердце в песнях и радость и печаль.

Земля, рождай мне больше весельем пьяных роз!

«Я возвращаюсь к человеку…»

Я возвращаюсь к человеку,

К его надеждам и делам.

Душа не рвётся пополам, –

И весь вернусь я к человеку.

Как тот, кто бросил тело в реку

И душу отдаёт волнам,

Так возвращаюсь к человеку,

К его надеждам и делам.

«Но не затем к тебе вернуся…»

Но не затем к тебе вернуся,

Чтобы хвалить твой тусклый быт.

Я не над щелями корыт

К тебе, согодник мой, вернуся,

И не туда, где клювом гуся