Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли - [19]

Надо жить с людьми чужими.

Только сам себе я свой.

«Лукавый хохот гнусных баб…»

Лукавый хохот гнусных баб

Меня зарёю ранней встретил.

Смеются: «Что же ты не светел?»

Лукавый хохот гнусных баб

Напомнил мне, что, снова раб,

Я непомерный путь наметил.

Лукавый хохот гнусных баб

Меня зарёю ранней встретил.

«Сплетеньем роз венчайте милых жён…»

Сплетеньем роз венчайте милых жён,

Но дев терзайте чаще и больнее,

Чтоб девы были строже и сильнее.

Сплетеньем роз венчайте милых жён, –

Трудами их союз наш освящён,

А девы волн лукавей и вольнее.

Сплетеньем роз венчайте милых жён,

А дев терзайте чаще и больнее.

«Себе я покупаю смерть…»

Себе я покупаю смерть,

Как покупают апельсины.

Вон там, во глубине долины,

Моя уже таится смерть.

Желта, худа она, как жердь,

И вся из малярийной глины, –

Покорно выбираю смерть,

Как выбирают апельсины.

«Ты пришла ко мне с набором…»

Ты пришла ко мне с набором

Утомлённо-сонных трав.

Сок их сладок и лукав.

Ты пришла ко мне с набором

Трав, с нашёптом, с наговором,

С хитрой прелестью отрав.

Ты пришла ко мне с набором

Утомлённо-сонных трав.

«О, безмерная усталость!..»

О, безмерная усталость!

Пой на камнях, на дороге

О любви, о светлом Боге,

И зови, моя усталость,

На людей Господню жалость.

В несмолкающей тревоге

Пой, безмерная усталость,

И влекися по дороге.

«Ниву спелую волнуешь…»

Ниву спелую волнуешь,

Сердце тёмное тревожишь,

Но умчать с собой не можешь.

Ты недвижное волнуешь,

Ты стремленье знаменуешь,

Но томленья только множишь.

Неподвижное волнуешь,

Утомлённое тревожишь.

«Аллеею уродливых берёз…»

Аллеею уродливых берёз

Мы шли вблизи сурового забора,

Не заводя медлительного спора.

Аллеею уродливых берёз

Вдоль колеи, где влёкся грузный воз,

Боясь чего-то, шли мы слишком скоро.

Аллеею уродливых берёз

Был скучен путь вдоль тёмного забора.

«В иных веках, в иной отчизне…»

В иных веках, в иной отчизне,

О, если б столько людям я

Дал чародейного питья!

В иных веках, в иной отчизне

Моей трудолюбивой жизни

Дивился б строгий судия.

В иных веках, в иной отчизне

Как нежно славим был бы я!

«Мои томительные дни…»

Мои томительные дни

Омрачены жестокой бранью,

Моих сограждан щедрой данью.

Мои томительные дни –

В ночи медлительной огни

От ожиданий к увяданью.

Мои томительные дни

Россия омрачила бранью.

«Солнце, которому больно!..»

«Солнце, которому больно!

Что за нелепая ложь!

Где ты на небе найдёшь

Солнце, которому больно?» –

«Солнце, смеяться довольно!

Если во мне ты поёшь,

Разве ж поёшь ты безбольно?

Разве же боль эта – ложь?»

«Ты сжёг мою умильную красу…»

Ты сжёг мою умильную красу,

Жестокий лик пылающего бога,

Но у меня цветов и красок много,

И новую, багряную красу

Я над листвой поблеклой вознесу,

Чтоб не тужила гулкая дорога,

И пусть мою умильную красу

Сожгло пыланье яростного бога.

«Ночь настала рано…»

Ночь настала рано.

Рано, рано спать,–

Но кого ж распять,

Чтоб наставший рано

Мрак живая рана

Стала колебать?

Ночь настала рано.

Рано, рано спать.

Утешения

«Безгрешно всё, и всё смешно…»

Безгрешно всё, и всё смешно,

И только я безумно грешен.

Мой тёмный жребий роком взвешен.

Безгрешно всё и всё смешно.

Вам, люди, всё разрешено,

И каждый праведно утешен.

Засмейтесь люди, – всё смешно,

И даже я невинно грешен.

«Я верю, верю, верю, верю…»

Я верю, верю, верю, верю

В себя, в тебя, в мою звезду.

От жизни ничего не жду,

Но всё же верю, верю, верю,

Всё в жизни верою измерю

И смело в тёмный путь иду.

Я верю, верю, верю, верю

В себя, в тебя, в мою звезду.

«Увидишь мир многообразный…»

Увидишь мир многообразный

И многоцветный, – и умри.

В огнях и в зареве зари

Приветствуй мир многообразный,

Пройди чрез все его соблазны,

На всех кострах его гори,

Отвергни мир многообразный

И многоцветный, – и умри.

«Что же ты знаешь об этом…»

Что же ты знаешь об этом,

Бедное сердце моё?

К смерти ли это питьё, –

Что же ты знаешь об этом?

Верь невозможным обетам.

Чьё же хотение, чьё?

Что же мы знаем об этом,

Бедное сердце моё?

«Где-то есть тропа мечтательная…»

Где-то есть тропа мечтательная.

Правда в ней, а в жизни ложь.

Только этим и живёшь,

Что светла тропа мечтательная.

Только где же указательная

К ней рука? – не разберёшь.

Где-то есть тропа мечтательная,

Как найти её сквозь ложь?

«Ты гори, моя свеча…»

Ты гори, моя свеча,

Вся сгорай ты без остатка, –

Я тебя гасить не стану.

Ты гори, моя свеча, –

Свет твой мил мне или нет,

Пусть кому-нибудь он светит.

Догорай, моя свеча,

Вся сгорай ты без остатка.

«Благослови свиные хари…»

Благослови свиные хари,

Шипенье змей, укусы блох, –

Добру и Злу создатель – Бог.

Благослови все эти хари,

Прости уродство всякой твари

И не тужи, что сам ты плох.

Пускай тебя обстанут хари

В шипеньи змей, в укусах блох.

«Если ты чего-нибудь захочешь…»

Если ты чего-нибудь захочешь,

То с душой, желанья полной, тело

Вместе брось в задуманное дело.

Если ты чего-нибудь захочешь,

То не жди, когда свой нож наточишь,

И не жди, чтобы пора приспела.

Нет, уж если ты чего захочешь,

То с душою на кон брось и тело.

«Безумно-осмеянной жизни…»

Безумно-осмеянной жизни

Свивается ль, рвётся ли нить, –

Что можешь, что смеешь хранить

В безумно-растоптанной жизни!

Лишь власти не дай укоризне

Страдающий лик отемнить,

Свивается ль, рвётся ли нить

Безумно-осмеянной жизни.

«Все мы, отвергнутые раем…»

Все мы, отвергнутые раем

Или отвергнувшие рай,