Том 4. Пьесы - [6]

Тривален. Ну, Жиль!

Бригелла. Вы что-то сказали?

Тривален. Жиль, горе тебе! Берегись!

Бригелла(с воодушевлением). Дорогой Тривален, как существо слабое, женщина преклоняется перед героизмом. Женщина, мой дорогой, обожает кровь на руках мужчины и, главное, хочет стать добычей. Добыча достанется победителю. А велика ли она? Я не говорю, что мала.

Тривален. Где Изабелла?

Бригелла. Кто? Добыча? Не знаю, кому она достанется. Скорей всего сладкоречивому красавчику, лирику, обольстителю, откуда мне знать. Мне-то все равно.

Тривален. Хватит, Бригелла! Где Изабелла?

Бригелла. Изабелла, барышня, подойдите сюда, господин Тривален хочет с вами поговорить!

Перед вами подлинный герой, о дамы,

наш Тривален всегда готов на подвиг.

(Отступает в глубь сцены.)

Явление 10

Изабелла, Тривален.

Изабелла. Ах, сударь, я…

(Раскланивается.)

Тривален(кланяясь). Поговорить нам надо.

Нет, нет, пожалуй, говорить не стану.

Ведь что такое речь? В устах лжеца

она лишь звук пустой. Без лишних слов

друг друга любящие понимают.

Нужны ль слова, что лишь во рту родятся?

Лукавая, пленительная ложь,

пустое красноречье. Берегитесь

соблазна скользких слов, они, как змеи,

опутают вас лестью. Пропадете,

как пташечка. Скажите, это честно?

Или достойно?

Изабеллаю. О, конечно, нет!

Тривален. Пусть лестью подслащает ложь другой,

прельщает напомаженною речью,

а я без хитрости скажу вам прямо:

я вас люблю, и я вас обожаю.

Изабелла. Я тоже, Тривален!

Тривален. Так, значит, любишь?

Меня?

Изабелла. О да!

Тривален. О, боже, я люблю

настолько, что… Ничтожны вы, слова!

Как слуги подлые, вы предаете.

Вы звук пустой и передать не в силах

все то, что рвется из души наружу.

Язык вас ищет, по зубам он шарит,

но вы так гладки, что поймать вас трудно,

не в силах я вас спутать языком,

чтоб все извергнуть. Слушай, Изабелла!

Я так тебя люблю, что сокрушу

все это здание, а крышу сброшу

на головы сидящих здесь господ.

Изабелла. О да!

Тривален(целует ее). Вся храбрость — дело ручек женских,

любовь нам придает большую силу,

и слабость женщины перерастает

в мужскую титаническую мощь.

О, дайте мне оружье! Я способен

разить и сокрушать, чтоб разрядить

энергию. О, дайте мне оружье!

Я жажду подвига. Одни вздыхают

в томлении любовном. Настоящий

мужчина действует. Оружье дайте!

Почтеннейшие зрители, любого,

кто пожелает, я зову сразиться

за эту женщину. Кому она

мила, кто ею обладать желает,

пускай выходит, место здесь готово;

кто силою помериться способен,

пускай выходит, я готов сразиться.

Бригелла. А Жиль?

Тривален. Ну, кто из публики желает

со мной сразиться ради Изабеллы?

Я вызываю третий раз!

Бригелла. А Жиль?

Тривален(заключает Изабеллу в объятия). Сегодня я силен, как никогда.

Мне силы придала твоя любовь.

(Целует Изабеллу.)

Бригелла. Наш Тривален, прошу заметить, дамы,

всегда способен на великий подвиг.

Тривален. Оружье дайте!

Бригелла. Вот кумир для женщин!

Да, именно таков наш Тривален!

Возвращаются Доктор иСкарамуш.

Явление 11

Тривален сИзабеллой, Доктор, Скарамуш.

Тривален(как пьяный). Ну, есть ли претендент на Изабеллу?

Пускай объявится.

Скарамуш. Я, Тривален.

Нет, нет, не я, а доктор Бурдалон,

вернее, Балоард, ученый пан,

и дипломирован сей шарлатан,

сей доктор Беролан, иль Бурдалон,

лечить умеет все, болезнь любую;

и деткам помогает Болерад,

точнее, Балоард. Он хочет Беллу —

нет, нет, не он, а я, он был бы рад

ее лечить. Однако мне сдается,

в его-то годы это аморально.

Доктор. Над старостью не смейся, — это грех.

Наказан будешь ты за этот смех.

Мальчишек злых, я в букваре читал,

за смех над стариком медведь сожрал.

Скарамуш. Наевшись до отвала, он признался:

обед отличный ныне мне достался,

мальчишками полакомился всласть,

а старца лысого не всунул в пасть, —

он несъедобен. В книге той мораль:

медведей истреблять совсем не жаль,

все старцы лысы, это так ужасно,

для маленьких детей сие опасно.

Тривален(Изабелле). Скажи мне: любишь?

Изабелла (в его объятиях). Да, люблю!

Целуются.

Доктор. Счастливцы!

На путь природа наставляет всех,

что от природы — это ведь не грех,

она дарит нам множество утех.

Скарамуш(подходит к рампе). О господа, прошу вас, не пугайтесь.

Без паники! Бывало хуже втрое:

погиб Содом, сгорела также Троя.

Но это в прошлом, а сейчас, увы,

пожар у нас в театре. Загорелась

над нами крыша, дым столбом, и пламя

уж лижет языком плафон над нами.

Прошу из зала выходить без спешки.

Пусть каждый даму на руки возьмет

и вынесет отсюда осторожно.

Таков ваш долг, и в нем для вас спасенье.

Надеюсь, вы учтете мое мненье!

(Кланяется и уходит, исполненный величия.)

Доктор. Куда ты, Скарамуш?

Скарамуш(останавливается). По маленьким делам!

На путь природа наставляет всех,

что от природы — это ведь не грех,

она дарит нам множество утех.

Доктор. Скарамуш! Есть вещи…

Скарамуш. Мне не нужно идти по-маленькому, доктор, я хочу лишь уйти в сторонку, чтобы оставить этих двух наедине. Поэтому я и публику выставлял, однако у публики не хватает такта сходить по своим маленьким делишкам, хоть она и видит, что актеры на сцене любезничают. (Уходит за кулисы и кричит оттуда.) Публика ведет себя так, что ее нельзя пускать в театр. Я отказываюсь играть. (Выходит из-за кулис, в левой руке у него большой чемодан, через плечо перекинут плед, под правой мышкой том «Отверженных» Гюго — его настольное чтение, в правой руке — кинжал.)