Том 4. Пьесы 1865-1867 - [59]

Голоса в народе

К Архангелу, к родителям пошел!

1-й голос из народа

Какой народ за ним! Все в разном платье.

2-й голос из народа

Известно кто: черкасы, угры, ляхи.

1-й голос из народа

Крещеные?

2-й голос из народа

А кто их знает!

Конёв

Бесы.

1-й голос из народа

Ну, полно ты! Бесов сейчас узнаешь.

Конёв

Отведены глаза, на нас мечтанье

Напущено.

Калачник

А ты узнаешь беса?

Так вон гляди! как есть в своем наряде.

(Показывает на Савицкого.)

1-й голос из народа

И то ведь бес. Глядите-ка, робята!

Конёв

Мы прокляты, живем без благодати,

И волен бес над нами: патриархом

Мы отданы ему во власть; он кажет

Что хочет нам, а мы глядим и верим.

1-й голос из народа

Да вправду ли?

Конёв

Молчи да слушай, глупый!

Басманов выходит из Архангельского собора.

Басманов

Десятские и сотские, смотрите,

Чтоб тесноты от множества народа

Не сталося, да накрепко блюдите,

Чтоб пустотных речей не говорили.

А буде кто лишь только заикнется

О вымысле нелепом Годунова

И патриарха, взять его скорее

За приставы, потом ко мне привесть.

Калачник

Боярин наш Петр Федорыч, сироты

Мы бедные, дозволь взглянуть поближе

На батюшку, на наше солнце красно.

Басманов

Ты кто таков?

Калачник

Калачник, государь.

Басманов

Почем меня ты знаешь?

Калачник

Как, боярин,

Не знать тебя? Кто всех бояр храбрее?

Кто всех умней? Петр Федорыч Басманов.

Басманов

Ты с виду прост, а не дурак, я вижу.

Ну, рад ли ты, калачник, государю?

Калачник

Уж так-то рад, что и сказать нельзя;

Пригожих слов, по глупости, не знаю.

Басманов

(десятскому)

Пустить его поближе.

(Отходит.)

Калачник

(десятскому)

Я, робята,

Вам помогать.

Десятский

Ну ладно, встань вот здеся,

Поталкивай, осаживай назад!

Мстиславский

(на крыльце)

Веселый день, играет солнце красно

На золоте крестов церквей соборных.

Голицын

Пора взыграть и солнышку над нами!

В час утренний, с высоких сих ступеней,

При ярком блеске солнца над Москвой,

Прошедшее каким-то сном тяжелым,

Мучительным, минувшим невозвратно,

Мне кажется. Великие потомки

Князей удельных и бояр исконных,

Мы не жили, мы только трепетали:

Не сон ли то, что царь Иван нарочно,

По выбору, губил мужей совета

И воевод, бестрепетных во бранях?

Куракин

Ему царей татарских покоряют

И городы немецкие берут,

От крымских орд Москву оберегают,

А он, едва опомнившись от страха,

На сковродах железных воевод

Огнем палит и угли подгребает!

Воротынский

Напомнил ты родителя кончину,

Победоносца князя Михаила

Иваныча, спасителя России,

И опечалил сыну ясный день.

Бельский

А легче ль нам от Годунова было?

Ты то скажи, Ивана-то оставь.

Голицын

Терпели мы владык своих законных

Столетний гнев, потомков Мономаха,

А выходцев ордынских с корнем вон.

Бельский

Ох, речи смелы!

Голицын

Время таково.

Ты не привык; ну, ничего, привыкнешь.

Куракин

К мучительству труднее привыкать,

А к воле легче.

Голицын

Да, настало время

Вздохнуть и нам. Димитрий, Богом данный,

Видал иные царства и уставы,

Иную жизнь боярства и царей;

Оставит он татарские порядки;

Народу льготы, нам, боярам, вольность

Пожалует; вкруг трона соберет

Блистательный совет вельмож свободных,

А не рабов, трепещущих и льстивых,

Иль бражников опричнины кровавой,

На всех концах России проклято́й.

Мстиславский

Веселый день!

Василий Шуйский

И царь у нас веселый:

Сам молится, а музыка играй!

Повеселить отцов и дедов хочет.

Давно они в тиши гробниц смиренно,

Под пение молебное, под дымом

Кадильных ароматов, почивают

И музыки доселе не слыхали…

Прими, Господь, и упокой их души,

Князей великих, сродников моих,

Царей, цариц и чад их благоверных,

Скончавшихся и здесь похороненных,

Царя Ивана, Федора-царя!

Мстиславский

Неладно, князь Василий, княж Иваныч!

Ты знаешь сам, в день радости царевой

Речей и лиц печальных не бывает;

Все веселы.

Василий Шуйский

Промолвился оплошкой.

Бельский

В церквах поют заздравные молебны,

А он оплошкой панихиду начал.

Басманов

О здравии молись! За упокой-то

Ты сродников своих помянешь после.

Масальский

Ты подожди родительской субботы.

Дмитрий Шуйский

Обмолвился, не всяко лыко в строку

Бельский

Царя Ивана рано позабыли:

Оплошек не было; за них он на кол

Сажал, бывало.

Василий Шуйский

Нет, Иван-то только

Приказывал, сажал-то ты с Малютой

Скуратовым.

Мстиславский

Молчать бы нам, бояре,

Пригожее.

Василий Шуйский

Я замолчу, я смирен.

Басманов

Не бойся злой собаки, бойся смирной.

Куракин

(тихо Голицыну)

А Бельский все Ивана вспоминает;

Кому что мило, тот про то и грезит.

Голицын

У них в крови с Басмановым холопство;

По их уму: не хам — так не слуга.

Масальский

(тихо Басманову)

А Шуйский все родней своей кичится.

Басманов

Как ни кичись, родней родного сына

Не сделаться.

Дмитрий Шуйский

(тихо Василию Шуйскому)

Голицыным все воли

Недостает.

Василий Шуйский

По Курбскому пошли;

Литва мила, завидно панам-раде!

Десятские

(у собора)

Идет, идет! — Давай дорогу шире! —

Проваливай!

Калачник

Да ты лупи их крепче!

Затылок наш к побоям притерпелся.

Ты православной шеи не жалей!

Дмитрий выходит из собора, за ним бояре и дворяне, Бучинский, поляки, венгры, запорожские и донские атаманы Корела и Куцька. Звон и музыка.

Весь народ

Отец ты наш! ты наше солнце красно!

Мстиславский

Пресветлый царь и князь великий Дмитрий

Иванович!

Дмитрий останавливается пред Маржеретом.

Василий Шуйский

Не торопись, поспеешь!

Боярам честь потом, а немцам прежде.

Дай с немцами ему наговориться.