Том 4. Педагогические работы 1936-1939 - [19]

Как реагировали сами ребята на мою книгу? Сказать, что они пришли в большой восторг, — нельзя. Они просто считают, что описана правда. Так было, — говорят, — так и написано. Никаких особенных вопросов у них не возникало.

«Каким образом впервые поступающий в колонию правонарушитель вливается в общий коллектив?»

Это технический вопрос. Когда ко мне привозят в колонию группу в 5–6 правонарушителей, я веду с ними беседу для того, чтобы прощупать, кто чем пахнет.

Я должен определить их установку, собирается ли он убежать, как только я его выпущу, кто хочет тут преобладать, играть какую-нибудь роль и кто чересчур пассивен и нужно его активизировать.

После этой беседы я вызываю подходящих командиров и говорю:

— Ты возьмешь такого-то, имей в виду, он будет убегать — следи за ним.

— Ты возьмешь такого-то — активизируй его.

— Ты возьмешь этого — он будет красть.

— А вот этот совсем хороший парень, и я даю его в нормальный, спокойный коллектив.

Первую неделю я каждый день беседую с этими командирами, даже всю бригаду собираю и расспрашиваю, как ведет себя новенький. Это самый трудный момент. При малейшем конфликте он может всегда удрать и сделать что угодно.

Когда проходит неделя — я опять вызываю новеньких и беседую с ними. Вижу, какие изменения произошли в настроении, в его тоне. Бывают трудные случаи, когда приходится наблюдать в течение полугода очень близко и ежедневно, но большинство через неделю или две в коллективе уже свои люди и нужно бояться, что они станут в коллективе чересчур своими, т. е. будут красть в коллективе и хулиганить.

«Существует ли звание колониста?»

В коммуне Дзержинского существует звание воспитанника. Месяца через 4, когда новенький покажет себя своим во всех отношениях — на работе, в школе, своим поведением — ему дают звание коммунара. Как коммунар, он имеет некоторые преимущества. Он может получать карманные деньги, т. е. заработанные деньги на руку, а не через меня. Он имеет право уйти в отпуск с разрешения командира, а не с моего разрешения. Он имеет важное право в коммуне Дзержинского, чтобы ему верили на слово. Если он говорит — это было так, то нельзя требовать от него доказательств.

Наконец, еще очень важное право, которое заключается в том, что его нельзя наказать иначе, как только домашним арестом, в то время как воспитанника можно наказать как угодно, но только не домашним арестом.

Как совершается это наказание? Скажем, дают коммунару 3 часа ареста. Через неделю он приходит к вам в кабинет, вы уже забыли — за что наложили на него арест, он говорит:

— Антон Семенович, пришел под арест.

Я не должен спрашивать его — за что, как. Пришел — пожалуйста, садись и сиди. (Смех).

Он 3 часа сидит, читает, чертит, пошлешь его с каким-нибудь поручением, потом он говорит:

— Антон Семенович, я отсидел свои часы.

— Пожалуйста, можешь уходить.

Это наказание можно наложить только на коммунара, и это очень важная привилегия.

Наконец, перед выпуском, когда человек считается совсем закончившим воспитание, он получает звание коммунара-дзержинца. Это высочайшее звание, которым все очень гордятся и которое никаких привилегий, конечно, приносить не может. В самом звании заключается все его достоинство.

«Скажите, пожалуйста, о своей биографии, и член ли вы партии?»

Я не член партии. Как то вышло, что некогда было мне входить (смех) и некогда было жениться. Я женился только в 40 лет, благодаря этим таким пацанам.

«Есть ли в коммуне Дзержинского педагоги?»

Есть только учителя в десятилетке. Они работают, конечно, с кружками, но педагогов-воспитателей нет. Там день ведется просто дежурным командиром. Это такая сильная фигура, что вы себе даже представить не можете.

Сценарий на тему «Педагогической поэмы» мне предлагали написать, но я считаю, что это уж очень старая тема и есть многое поновее.

«Ваше семейное положение?»

Не знаю, нужно ли отвечать на этот вопрос? Никакого особенного положения нет, есть жена и вот мой сын. Хотя я не отец его, он мой сын и считает меня своим отцом. (Аплодисменты).

Спрашивают о будущей книге — будет ли там сказано об отношениях между школой и семьей? Конечно, без этого никак не обойдешься, но о школе нужно говорить отдельно, и говорить нужно очень много. Там очень много интересных вопросов.

В записке пишут, что нужно подчеркнуть в этой книге, что должно быть созвучие отношений между отцом и матерью. Можно не подчеркивать. Само собой понятно, что если отец и мать находятся в постоянной вражде и драке, то какое же там может быть воспитание.

«Хотелось бы прочесть о похвале и наказании». Об этом нужно говорить в книге. Если воспитание ведется правильно с первого дня рождения, то наказывать никогда не приходится. Наказание — это уже метод перевоспитания, а не воспитания. Товарищам родителям это нужно очень хорошо знать. В нашем советском воспитании не должно быть никакого наказания.

Если вы настолько плохо воспитали своего ребенка, что он начинает вас крыть, ругать и не слушается вас, то вы хватаетесь за наказание, причем хватаетесь за него неумеючи. Наказание — хитрая штука, и наказывать нужно умеючи. Наказывая неумеючи, можно испортить все дело. О том, как наказывать умеючи, я в своей книге думаю кое-что написать.