Том 4. Осада Бостона; Лоцман - [19]

— Но я дивлюсь тому, что Несбитт согласился на твое назначение, — сказал Лайонел. — Он любит пускать пыль в глаза.

— Вот как раз для этого-то я ему и хорош, — прервал его капитан. — Нас, как ты знаешь, уже сформировали, и могу тебя заверить, что среди всех наших капитанов я самый молодцеватый. Кстати, я хочу сообщить тебе кое-что по секрету. Здесь недавно произошла пренеприятная история, и сорок седьмой не стяжал себе при этом славы — кое-кого вымазали дегтем и вываляли в перьях, и все из-за какого-то ржавого мушкета.

— Да, мне что-то об этом говорили, — заметил Лайонел, — а вчера вечером, к великому моему прискорбию, я сам слышал, как солдаты для оправдания своих бесчинств ссылались на полковника.

— Н-да… весьма щекотливое дело… Могу сказать, что этот деготь изрядно запятнал репутацию полковника в Бостоне, особенно среди дам. В первый раз вижу, чтобы красные мундиры так мало ценились прекрасным полом. Знаешь, Лео, штатские здесь куда в большем почете. Впрочем, из всех офицеров никто не приобрел себе здесь столько друзей, как твой покорный слуга. И вот я воспользовался моей популярностью, которая сейчас вещь немаловажная, и частично путем различных посулов, частично с помощью заинтересованных лиц получил роту, что полностью и бесспорно соответствует моему званию.

— Объяснение более чем удовлетворительное, и рвение куда как похвальное, а кроме всего прочего, это несомненно свидетельствует о том, что мы отнюдь не рвемся в бой, ибо Гедж никогда не допустил бы подобного назначения, считай он возможным, что нам придется пустить в ход оружие.

— Да, тут ты несомненно прав. Эти янки последние десять лет только и делали, что болтали языком, что-то обсуждали, выносили решения и одобряли вынесенные решения, и все без толку. Впрочем, дела идут все хуже и хуже с каждым днем… Но братец Джонатан [7] — загадка для меня. Вспомни, как это было, когда мы с тобой служили в кавалерии… Да простит мне бог, что я променял ее на пехоту, чего никогда бы не случилось, разумеется, если бы в целой Англии сыскался хоть один подходящий для меня конь, на котором можно было бы усидеть без особого труда и без большой опаски прыгать через рвы… Так вот, когда мы служили в кавалерии, помнишь, как делались эти дела: если в колониях кто-нибудь обижался на новый налог или на застой в делах, они тогда, бывало, соберутся толпой, подожгут дом или два, нагонят страху на судью, а иной раз потреплют немного и констебля… Ну, а потом, конечно, появляемся мы: припустим коней в галоп, помахаем саблями и разгоним этих оборванцев ко всем чертям. Суд довершал остальное, и победа доставалась нам легко, ценой небольшой одышки, за которую полностью вознаграждал нас отличный аппетит за столом. Но теперь они ведут себя совсем по-другому.

— Как же именно? — с любопытством спросил майор Линкольн.

— Они обрекают себя на лишения во имя того, что они называют своими принципами. Женщины не желают пить чай, а мужчины — ловить рыбу! Этой весной после закрытия порта на рынках даже диких уток не было, и тем не менее колонисты день ото дня становятся все упрямее. Но, если дойдет до схватки, мы, благодарение небу, достаточно сильны, чтобы пробиться в другую часть континента, где с провизией дело обстоит не так уж плохо. К тому же я слышал, что к нам прибывает подкрепление.

— Если дело, не приведи господь, дойдет до драки, — сказал майор Линкольн, — мы здесь окажемся в осаде.

— В осаде! — вскричал Полуорт, не скрывая тревоги. — Да если бы я думал, что это возможно, я тотчас подал бы в отставку! И так-то уж плохо — разве таким должен быть приличный офицерский стол! Ну, а если дело дойдет до осады, тогда мы совсем протянем ноги… Нет, нет, Лео, этот сброд во главе с их жалкими вожаками едва ли осмелится обложить осадой четыре тысячи английских солдат, поддержанных флотом. Какие там четыре! Если войска, о которых я упоминал, уже в пути, нас будет восемь тысяч молодцов, равных которым можно найти только…

— … в легкой пехоте, — перебил его Лайонел. — Эти полки действительно прибывают: Клинтон, Бергойн и Хау получили прощальную аудиенцию в один день со мной. Король придает большое значение этой экспедиции, и нам был оказан самый милостивый прием, хотя его величество раза два поглядел на меня с таким выражением, словно он не забыл, как я голосовал в парламенте, когда там обсуждалась эта несчастная распря.

— Ты голосовал против закрытия порта из сочувствия ко мне? — спросил Полуорт.

— Нет. В этом вопросе я поддерживал министерство. Эта мера была вызвана дерзким поведением бостонцев, и решение парламента было почти единодушным.

— Ах, майор Линкольн, ты счастливый человек! — вздохнул капитан. — Заседать в парламенте в двадцать пять лет! Я, мне кажется, предпочел бы это занятие всякому другому. Уже одно слово «заседать» завораживает слух! Ваш округ имеет право на двух представителей в парламенте — кто же второй?

— Прошу тебя, ни слова об этом, — прошептал Лайонел, стиснув товарищу руку, и тотчас встал. — Ты же знаешь, что тот, кому это место принадлежит по праву, не занимает его… Спустимся на плац? Я хочу проведать товарищей до начала церковной службы.