Том 4. М-р Маллинер и другие - [51]

— Ерунда.

— Ты не станешь считать это ерундой, когда Смидли вчинит тебе через суд иск на пятьдесят тысяч.

— Что?

— Не забудь, что он может выставить трех свидетелей, которые подтвердят, что ты отняла дневник, несмотря на его протесты. Ни одно жюри присяжных в целой Америке не вынесет вердикт в твою пользу.

— Чушь собачья.

— Можешь повторять, что это чушь, если тебе так спокойней. Я только констатирую факты. Любое здравомыслящее жюри без колебаний решит дело в его пользу, и ты заплатишь не только пятьдесят тысяч, но еще и кругленькую сумму в возмещение судебных издержек. Хорошо еще, что ты миллионерша, на бобах не останешься. Правда, ты из тех женщин, которые вообще не любят раскошеливаться. Тогда дело другое.

Адела, спотыкаясь, добрела до дивана и без сил упала на него.

— Но… но…

— Говорила тебе, выпей коктейль.

— Но это же абсурд.

— А вот и не абсурд. Вполне реальная угроза. Здесь тебе не поможет даже самый блестящий адвокат. Смидли выиграет дело, как пить дать.

Адела вынула из кармана платок и нервно комкала его. Она волновалась, и сил у нее почти не осталось. Когда она заговорила, в голосе ее звучали льстивые нотки.

— Но, Вильгельмина…

— Что, Адела?

— Вильгельмина, неужели ты не уладишь дело со Смидли миром?

Билл допила коктейль и удовлетворенно вздохнула.

— Наконец-то слышу голос разума. Теперь с тобой можно говорить по существу. Признаться, я уже все уладила с ним полюбовно.

— Уже?

— Да, он только что тут был, весь пылал яростью. Никогда ничего подобного не видела. Кремень, а не человек. Настаивал на том, чтобы ты отдала ему всю сумму. Видела бы ты, как он тут метался! Поистине, как тигр в клетке. Я сперва и не верила, что мне удастся с ним договориться. Но я нашла лазейку. Намекнула, как выматывают судебные тяжбы, и он стал податливей. В конце концов, рада тебе сообщить, что я сбила цену до тридцати тысяч.

— Тридцати тысяч!

— Я знала, что ты обрадуешься, — сказала Билл и недоверчиво посмотрела на сестру. — Или ты не обрадовалась?

— Это натуральный грабеж, — сдавленно ответила Адела. Билл не согласилась с этим мнением.

— А по-моему, это самая обыкновенная сделка. Смидли из-за тебя лишился верных пятидесяти тысяч. Но благородно соглашается принять тридцать. Просто верх благородства, что и говорить. Если ты не согласна, что ж, начинай судиться. Предпочитаешь выложить пятьдесят вместо тридцати — дело твое. На мой взгляд, это выглядит несколько эксцентрично.

— Но, Вильгельмина…

Билл поспешила выдвинуть другой аргумент.

— Конечно, в этом случае не избежать огласки. Боюсь, ты будешь выглядеть на суде не в лучшем свете. У общественности создастся впечатление, что ты способна подобрать все, что плохо лежит. Друзья при твоем приближении будут прятать ценные вещи по сундукам и сидеть на них, пока ты не скроешься из виду. Ни Луэлла Парсонс, ни Хедда Хоппер не преминут позлословить на твой счет во всех газетах и журналах. «Голливудский репортер» обязательно поместит твой портрет на первой странице. Но, повторяю, — заключила Билл, — ты вольна решать, как лучше поступить.

Картина, которую нарисовала сестра, решила дело. Адела поднялась с дивана.

— Ну ладно, — помедлив, сказала она, подавляя острое желание завопить и пошвырять об стенку все стаканы с коктейлями. — Это грабеж, но… ну ладно.

Билл одобрительно кивнула. Каждому приятно видеть в близком человека разумного.

— Хорошо, — сказала она. — Я рада, что ты сделала правильный выбор. Иди в свой будуар и выпиши чек. Отдай его мне. Смидли назначил меня своим доверенным в делах. — Она проводила Аделу до двери. — Ах, какая гора у тебя, должно быть, свалилась с плеч! Тебе, наверное, просто танцевать хочется. Или летать.

Вошел Фиппс.

— Констебли прибыли, мадам.

— К черту констеблей, — отозвалась Адела и выплыла из комнаты. Билл серьезно посмотрела на дворецкого.

— Ты должен извинить миссис Корк, Фиппс, если она кажется тебе несколько странной. Она понесла тяжелую утрату.

— Весьма сожалею, мадам.

— Я тоже. Наверное, испытания посылаются нам недаром. Они делают нас более духовными.

— Вполне вероятно, мадам.

— Ты тоже выглядишь более духовным, Фиппс.

— Спасибо, мадам.

— Не за что. Приведи сюда полицейских.

— Слушаюсь, мадам.

Со стороны веранды вошли Кей и Джо. Вид у них был печальный.

— Ну? — спросила Билл.

— Никакого успеха, — ответил Джо.

— Даже слушать не хочет, — подтвердила Кей. Билл не выказала ни малейшего удивления.

— Смидли вообще не умеет слушать. Он напоминает глухого аспида, с которым мучаются заклинатели. Но не вешай носа, Джо. Все хорошо. Джо передернулся.

— Все — что?

— Все отлично.

— Кто сказал?

— Я сказала.

— Констебли, мадам, — провозгласил Фиппс.

Вошел сержант Уорд в сопровождении патрульного Морхауса. Билл приветствовала их с преувеличенным удовольствием.

— Как же приятно вновь видеть вас, джентльмены! — воскликнула она.

— Доброе утро, мэм.

— А я как раз думала, как было бы хорошо, если б вы заскочили к нам на огонек. Часто в этом мире встречаешь новое лицо и говоришь себе: «Может, я обрел друга?». Ну точно, друга. Ей-богу, я в самом деле нашла друга, и — бац! — лицо это исчезло.

Она внимательно посмотрела на полицейских.