Том 4. Книга Июнь. О нежности - [107]

– Ну, если ты не хочешь, – с достоинством отвечала Таня, – так мне-то ведь, в сущности, все равно. Тебе же хуже.

– Посмотрите, она мне ножищами вуаль разорвала! – в отчаянии вопила Лида.

Тетка кинулась растягивать фату, а Таня, пожав плечами, вышла.

– Я же еще и виновата!

– Где ты была? – спросила ее стоявшая в коридоре Буба.

– Учила тетю Веру фату прикалывать, – не совсем уверенно отвечала Таня.

– Так это они на тебя так кричали?

– Что за вздор! – буркнула Таня. – Бегу сейчас распоряжаться насчет автомобилей.

Буба поплелась за ней.

В гостиной они застали нарядных барышень и кавалеров, и у всех на плече были букетики флердоранжа.

Распоряжалась всеми старая дева Алтынова.

– А! – радостно закричала она. – Вот и мартышки пришли. Дайте же и мартышкам по цветочку.

Таня чуть не заплакала. Так унизить ее при Бубе!

В церкви все сошло благополучно. Таня старалась пролезть поближе к невесте, но ее оттянула за платье какая-то ведьма и зашипела:

– Стойте смирно, девочка, об вас чуть батюшка не споткнулся. Ну да это все ерунда. Главные заботы начались в Северной гостинице.

– Сиди смирно, – сказала она Бубе. – И не лезь под ноги. Я должна принимать гостей. Теперь Лида уже обвенчана, и с этой минуты я старшая в семье… Пойду скажу несколько слов Евгении Петровне, то есть Жене. Я ведь теперь буду с ней, конечно, на «ты».

Женя Алтынова беседовала с каким-то господином. Таня быстро подбежала к ней.

– Женя! – сказала она тоном Лиды. – Женя! Не хочешь ли чего-нибудь? Грушу или винограду? Пожалуйста, не стесняйся. Я ужасно занята.

Женя выпучила глаза и долго смотрела ей вслед.

Таня подлетела к двум сановитым старикам, серьезно беседовавшим с бокалами в руках.

– Не хотите ли чего-нибудь? – самым светским шепотом спросила она. – Пожалуйста, не стесняйтесь. Я ужасно занята.

Старики испугались и заморгали глазами, а Таня ринулась дальше.

Увидела какую-то старую длинную даму с чашечкой мороженого в руке и вдруг схватила ее как раз за ту руку, в которой была чашечка, и дружески ее потрясла. Мороженое шлепнулось старухе прямо на колено, как лягушка.

– Я ужасно занята, – кинула Таня на ходу.

Встретилась Буба, уныло жевавшая грушу.

– Тебе-то хорошо, – сказала Таня, – а мне нужно обежать еще всю ту сторону. Нужно со всеми быть любезной.

– Ты ужасно красная! – сказала Буба и поглядела на нее с уважением.

– То ли еще будет! Вон стоит дядя Поль. Нужно будет сказать ему несколько любезных слов.

Она подбежала к высокому господину с седыми височками, который, грациозно склонив голову перед хорошенькой дамой, что-то говорил ей вполголоса.

– Дядя Поль! – крикнула Таня, подбежав к нему вплотную. – Не хотите ли вина? Пожалуйста, не стесняйтесь. Я сама очень занята.

Дядя Поль посмотрел на нее совсем строго и даже недовольно.

– Что ты все мечешься, девица? – сердито сказал он. – Пойди к своей нянюшке и скажи, чтобы она тебя причесала. Ты растрепана, как чучело.

Таня улыбнулась дрожащими губами и поспешила отойти.

«Старый нахал! – подумала она. – Что сейчас на очереди? Пора отправлять молодых».

В центре зала стояла Лида, окруженная поздравителями. Тут же была и мама.

– Посоветуюсь со старухой, – решила Таня.

– Мама! Мама! – позвала она. – Не пора ли нам отправлять наших молодых на вокзал? И потом еще, – прибавила она вполголоса, подойдя поближе и очень деловито, – может быть, вы хотите поручить мне сделать наставление новобрачной? Так, пожалуйста, не стесняйтесь…

Мать посмотрела на нее с искренним испугом.

– Что с тобой делается? Ты красная как рак, мокрая, лохматая…

– Вот-вот, это та самая девочка! – закрякала оказавшаяся рядом та самая длинная дама, которой Таня потрясла на ходу руку так дружески и ловко, как настоящая старшая в доме и притом светская девушка.

– Вот эта самая! – продолжала крякать дама и смотрела на Таню тухлыми желтыми глазами.

Мама покраснела и, крепко нажимая на Танино плечо, двинула ее к двери.

– Вы совершенно не умеете себя вести, сударыня, – шипела она. – Все на вас жалуются. Вы вывернули мороженое на платье Варвары Петровны, матери Лидочкиного мужа. Лидочкиной belle mere[53]. Лидочка чуть не плачет. Вы носитесь, как пьяная. Я сейчас разыщу няню, и она отвезет вас домой, а завтра мы поговорим как следует. Буба маленькая, а ведет себя прилично. Няня! Одевайте ее и увозите. Спасибо, утешила мать для праздника. Бесстыдница!

Няня в ужасе всплеснула руками.

А около няни стояла Буба и громко сопела от стыда и жалости.

Знак

Они готовились вместе к баню[54]: Ира, Лена, Варя и Женя Мурыгина. Так почему-то называли – всех просто, а к Жене непременно прибавляли фамилию. Женя Мурыгина.

Собирались то у Иры, то у Вари. Лена и Женя Мурыгина жили далеко – одна в Нейи, другая на Репюблик. Удобнее всего было у Вари, потому что там никогда никого не было дома. Барина маменька бегала по портнихам и по чаям, в шкафу всегда стояла коробка с шоколадом, и был отличный граммофон, так что можно было со всеми удобствами заниматься науками.

Приходили с книжками и всегда с твердым намерением «на этот раз серьезно приналечь». Но Варя встречала гостей веселым визгом и радостной вестью:

– Старуха укатила танцевать!