Том 4. История западноевропейской литературы - [88]

Все-таки Вольтер хранит в себе что-то от шута. При всем почтении к нему со стороны высокопоставленных лиц он все-таки является высокопоставленным шутом его величества, шутом, перед которым, правда, сам Фридрих Великий немножко робеет: ведь приходится признать большую остроту мысли и большой культурный уровень этого шута! И все-таки в его обязанность входит и посмешить и дать добрый совет, — правда, только в форме беллетристической.

Вольтер в особенности ненавидел церковь, и в борьбе против нее шел очень далеко. Он высмеивал не только католичество, но и само христианство. Мы и сейчас в агитации могли бы черпать материал у Вольтера. Можно было бы издать собрание антирелигиозных, антицерковных сочинений Вольтера, так как они были меткими, неподражаемыми ударами по церкви. Ему принадлежит и знаменитая фраза «Ecrasez l'infâme!»⁷ — раздавите подлеца! И этим подлецом был не кто иной, как папа и его церковь. Он жгучей ненавистью ненавидел духовенство, считая его носителем тьмы, всячески поддерживал монархию в ее борьбе против духовенства и распространял в широких массах ненависть к церкви, к ритуалу и т. д., но он был ограничен и в этом смысле. Он признавал, например, существование бога. Представление о боге, хотя и туманное и отвлеченное, Вольтер все же сохраняет.

Я уже говорил в моих лекциях, что буржуа трудно обойтись без бога. […] Но буржуа потому прикован к богу, что он индивидуалист. Это — индивидуалист дезорганизованного мира. Он спекулирует, он конкурирует, рискует и не может не верить в «фортуну». В такие времена, когда буржуа живет так, что, положим, дед его имел на этом месте аптеку, отец тоже, и сам он ежедневно на этом же месте взвешивает хинин, — тут бог менее нужен. А когда аптека со всех четырех сторон горит или когда какой-то Наркомздрав ее конфискует, — приходится верить в какие-то неизвестные силы, которые вмешиваются в нормальный ход вещей. Буржуа в большинстве случаев купец, биржевик, спекулянт. Кругом него конкуренция, неожиданные разорения, неожиданные обогащения; буржуа считает, что хорошо быть честным — будут верить фирме, но еще лучше быть плутом, если умеешь ловко надуть. Но будь честным или плутом, однако, если не пофартит, ничего не получишь! Начиная с того времени, когда буржуазия пускала свои корабли по морю и не знала, вернутся они с товаром или потонут в пучине морской, она постоянно зависела от неведомых сил природы и еще больше от непознанных общественных сил. Буржуа, представитель дезорганизованного общества, ищет опоры в религии.

Правда, среди буржуазии иногда проявляется особого рода атеизм — атеизм хулиганский, когда человек бросается на все очертя голову, не верит ни в чох, ни в сон, а просто прожигает как-нибудь свою жизнь. Получается тогда какая-то полубандитская фигура — абсолютный буржуазный нигилист. На это идет обыкновенно только сильной воли человек авантюристического типа. Это уже полный мошенник. А более робкого десятка буржуа, который держится в пределах дозволенного, невольно приходит к выводу, что есть какие-то внешние силы, которые руководят его судьбою. И как какой-нибудь дикарь или неграмотный крестьянин, который не знает, сколько у него уродится хлеба, будет ли дождь или град, и обращается к шаману или к попу за молитвою, так и буржуа ощущает потребность с кем-то поговорить о своих делах, к кому-то обратиться с просьбою, почувствовать над собою «благую длань», с которой можно войти в договор. Отсюда происходит идея провидения. Если буржуа — человек образованный, то иногда даже ему претят установившиеся религиозные формы, и он заменяет их какой-либо метафизической философской системой.

Вольтер отчасти отстаивал идею бога, поскольку был выразителем тогдашней буржуазии. Он учил, что бог, как хороший часовщик, построил мир, и вот мир этот вертится; а так как он хорошо построен, то бог в него с мелочами и не лезет. Но внутренний закон все же должен быть. Есть какой-то высший разум, какие-то директивные линии, которые могут утешить человека в превратностях его судьбы. Такая тень бога остается у Вольтера, и эта тень еще более нужна потому, что если самому ему нечего делать с богом, который мог бы совершать чудеса, потому что он достаточно просвещен и знает, что все идет по установленным законам природы, то для простонародья такой бог пригодится. И Вольтер в одном письме откровенно говорит: «Вы спрашиваете, атеист ли я? Если бы вы были таким богатым помещиком, как я, вы и не спрашивали бы. Как удержать имущество богатых в руках, если бы чернь потеряла веру в бога? Если бы бога и не было, его нужно было бы выдумать»⁸.

Бог ему нужен для совершенно сознательного обмана народа. Вы видите, таким образом, какая Вольтер замечательная фигура. Левыми своими гранями, поскольку буржуазия бьет старину, он является нашим братом и предтечей, и мы не можем без восхищения читать эти сверкающие фейерверки острот против религиозных предрассудков. В то же время он сам еще настолько землевладелец, собственник, примыкающий к общему союзу собственников, что с ясно выраженной враждой относится к демократии.