Том 4. Часть 1. Послевоенные годы в странах Европы, 1919-1929 - [21]

Без сомнения, Канудо был прав, когда напоминал, что седьмое искусство было синтезом всех искусств, но, как только он начинал многословно излагать свое определение, бряцая прописными буквами, сразу обнаруживалось, как неточна и расплывчата его мысль. Деллюк любил беззлобно поддразнивать «создателя» седьмого искусства и написал: «Господь сказал: «Да будет свет», и почти тотчас же мсье Риччотто Канудо указал ему способ, как надо им пользоваться». Вот как Канудо определял цели своего КАСА:

а) Всеми способами утверждать художественный характер киноискусства.<…>

б) Поднимать интеллектуальный уровень французской кинопромышленности; столько же в целях эстетических, сколько и в коммерческих. Ибо не следует забывать, что французская литература покорила весь мир только своим «качеством».

в) Приложить все усилия, чтобы привлечь в кино творческие таланты писателей, поэтов, а также художников и музыкантов нового поколения.

г) Считать необходимой «иерархию» кинозалов, такую, какая существует в театрах (залы для простой публики и залы для избранной), чтобы положить преграду полному захвату экранов и пагубному влиянию кинофельетонов и чтобы привлечь в кино побольше интеллектуалов, которые от него отворачиваются, не желая поддаваться «нивелировке по низшему уровню», но требуют от спектакля художественной выразительности и поэтому отрицают такого рода искусство, какое видят в кино.

д) Организовать самую активную пропаганду, чтобы дать публике знать о неотложных нуждах кино, об ошибках в организации кинопромышленности и о директивах французских промышленников. И все это — с целью предоставить постановщикам те средства и возможности, которые необходимы сегодня больше чем когда-либо этому новому искусству.

е) Всеми средствами пропаганды воздействовать на правительство, чтобы оно издало справедливые законы и оказало необходимую поддержку киноискусству, хотя бы в той же мере, в какой оно оказывает поддержку театру.

ж) Привлечь внимание публики к зарождению и эволюции кино во Франции с помощью официальной организации первого французского кинофестиваля. Содействовать организации первого конгресса «Латинского фильма».

Первые выступления КАСА начались с 1921 года серией «кинематографических чтений» с участием Абеля Ганса, Рене Ле Сонтье, Жермены Дюлак, Луи Нальпа. Председатель осеннего Салона Франсис Журден поручил Канудо организовать рядом с выставкой живописи, скульптуры и декоративного искусства отделение кино, которое демонстрировалось в 1921 и в 1923 годах.

Но основная деятельность КАСА в начале 1921 года состояла в организации серии обедов по подписке, которые собирали самых разнообразных людей: критиков, кинематографистов, художников, музыкантов, светских женщин, меценатов, политических деятелей, литераторов, представителей «всего Парижа», финансистов и т. д. Рене Жанн, молодой критик, бывший завсегдатаем на этих обедах, пишет:

«На эти обеды… он [Канудо] очень скоро заставил ходить всех снобов Парижа. В конце обеда начинались дискуссии и все говорили… Говорили очень много, и, естественно, высказывали немало глупостей. И если даже глупости порой преобладали над интересными мыслями, что ж из того? Самое важное, что мужчины и женщины, которые, не будь этих обедов, устроенных КАСА, даже не подумали бы о кино, теперь думали о нем, делали его предметом разговоров в светских гостиных и бегали смотреть фильмы, о достоинствах которых говорил им Канудо и его друзья — киношники.

Таким образом создавалась публика для кинозалов, и она считала бы себя опозоренной, если бы вкусы ее не расходились со вкусами массового зрителя и если бы она не высказывала вслух своих претензий… Кино обрело теперь свой узкий круг, замкнутую среду, необходимую для обсуждения новых опытов»[18].

Канудо был также плодовитым кинокритиком. Его писания изобилуют неологизмами, вроде «cinergiste», «écraniste» и т. д., но они имели не больше успеха, чем его суждения, столь же спорные, как и фильмы, которыми интересуется этот горячий, но безалаберный человек, увлекавшийся футуризмом и путавший все ценности. Его мечтой было создание «латинского фильма», объединяющего двадцать шесть народов Европы и Латинской Америки. На шестьдесят шестом обеде КАСА, перед бразильским послом Сузой Дантасом, парижским журналистом Морисом де Валефом и румынской романисткой Еленой Вакареско он заявил:

«Мы хотим создать «латинский фильм». Мы хотим, чтобы пейзажи, традиции и костюмы, чувства и обычаи латинской расы, ее великая жизненная сила и современная деятельность были показаны на всех экранах мира для утверждения ее красоты и могущества…»

Эта утопия была связана с темой политической пропаганды, в то время столь же распространенной, как теперь тема объединенной Европы, и получившей новый смысл несколько месяцев спустя, после похода на Рим и прихода к власти Муссолини. Но к тому времени, в ноябре 1923 года, Канудо умер — в возрасте сорока четырех лет[19].

В заключении к своей книге «Кино и компания» Деллюк высказал некоторое разочарование по поводу того, что ожидает искусство кино во Франции, хотя начал свою статью с выражения твердой веры: «Французское кино будет жить!» В 1919–1922 годы многие значительные фильмы подкрепили его надежду, и он написал в «Монд нуво»: