Осенним дождливым вечером к Кузнецовой ввалился высокий парень с насмешливыми глазами и узкими жесткими губами, пахнущий дегтем и овчиной.
— Тетушка, — сказал он, — как бы мне увидеть гражданку Кузнецову?
Мадам, скривив губы, ответила, что Лидия Васильевна Кузнецова перед ним. Молодой человек снял шапку и улыбнулся:
— Я от вас письмо получил. Меня зовут Лев Кагардэ, я сын Никиты Петровича.
Адвокатша ахнула, опустилась в кресло и прошептала:
— Боже мой, благодарю тебя…
За что мадам благодарила бога, ей не было известно и самой. Она кинулась на шею Льву и зарыдала.
Затем она приготовила Льву ванну, вытащила белье мужа, ботинки и костюм. Хотя адвокат был сложен иначе, чем Лев, костюм его в общем сидел на юноше неплохо.
Четверть часа вертелся Лев перед зеркалом и остался доволен собою. Пиджак подчеркивал его широкие плечи и сильную спину. Стройный, с самоуверенным бледным лицом, холодными серыми глазами и огромным костистым лбом, он казался старше своих двадцати лет.
Мадам, увидев Льва в костюме, заохала, заахала, забегала по квартире, раздражающе громко и отчетливо постукивая каблуками, и говорила, говорила, пока Лев не начал откровенно зевать. Он не спал в поезде всю ночь.
Мадам приготовила ему постель мужа, пролив кстати слезу над ней, и позвала Льва ужинать.
За ужином она снова разговорилась. Лев слушал ее рассеянно, ел с аппетитом, подкладывал себе, не стесняясь, все новые и новые порции. Затем ушел спать.
Утром Лев вышел во двор, около сарая увидел Петра Игнатьевича — тот колол дрова.
— Это вы и есть богоданный сынок? — окликнул он Льва и захохотал.
Лев тоже рассмеялся.
— Ну, как поживает мадам? — вытирая вспотевшее лицо, спросил Петр Игнатьевич.
— Спит!
— О, поспать она охотница… Разрешите прикурить.
Лев предупредительно зажег спичку.
— Вас она еще не соблазняла? — Петр Игнатьевич подмигнул Льву.
— Нет еще.
— Ну, у нее время есть!
Они снова рассмеялись.
Во двор вошел Виктор. Он удивленно посмотрел на незнакомого лобастого парня. Ветер играл редкими светлыми волосами Льва.
— Это мой племянник, Виктор Ховань, знакомьтесь, — сказал Петр Игнатьевич. — А это Лев Кагардэ, так ведь? Тот самый, «богоданный»!
Виктор улыбнулся и подал Льву длинные белые пальцы. Лев по-мужски сильно пожал протянутую ему руку.
— Вот тебе, Витя, новый приятель. Простите, вам лет двадцать пять?
— Нет, около двадцати, — ответил Лев.
— А-а, значит, вы почти на три года старше Виктора.
— Вы когда приехали? — не зная, о чем говорить, спросил Виктор Льва.
— Вчера.
— Заходите к нам. Ладно?
— Спасибо. Зайду!
Виктор сказал дяде, что завтрак готов, и они ушли.
Лев осмотрел двор, заглянул в сад. В просвете между деревьями он увидел реку. Вода в ней отсюда казалась застывшей. За рекой лежал луг со сверкающими на солнце большими лужами. Дальше синел лес.
Лев прошел в сад и сразу же заблудился в хаосе яблонь, груш, дикой вишни. Он прошел мимо серых потрескавшихся и упавших статуй, перешел мостик через бурлящий ручеек и вдруг услышал стук. Оглянулся, увидел полуразвалившуюся беседку и вошел в нее. За верстаком кто-то работал. Когда дверь хлопнула, работавший обернулся, и Лев увидел рыжего угрюмого парня.
— Здравствуйте, — сказал Лев, осматривая комнату, наваленную обломками железа и велосипедными частями.
— Здравствуй, — грубо ответил Андрей Компанеец. — Какого тебе черта здесь надо?
— Я заблудился. Я живу у Кузнецовой. Вчера приехал.
— А-а! — Андрей усмехнулся. — Дитё?
— Оно самое.
— А курево у тебя есть? Или дети не курят?
— Есть. Что вы тут строгаете?
— Зажигалки делаю, велосипеды чиню. Работаю целый день, а зарабатываю пустяки! — Андрей выругался.
— Плохо!
— Сейчас сколько угодно зарабатывай — все равно труба. Вчера коробка спичек стоила сто пятьдесят тысяч рублей, а сегодня уже сто семьдесят стоит. Разор!
— Дорого нынче все! — сказал Лев.
— Не знаешь, сколько и брать за работу. За масло мужики по два миллиона за фунт просят. Обдираловка.
— Их самих обдирают, — возразил Лев. — За пуд муки ста коробок спичек не купишь.
— Ну, знаешь, — вспыхнул Андрей, — было время, когда мы твоим мужикам за пуд муки рояль отдавали. Знаем их.
Лев замолчал. Андрей снова принялся за работу, бормоча себе под нос проклятия по адресу какого-то Спиридоныча, жулика и сукина сына, взявшего зажигалки и не отдающего деньги.
— Тебя как зовут? — спросил он вдруг Льва.
— Лев Кагардэ. А вас?
— Андрей Компанеец. У меня помощник есть — Сашка Макеев, по прозвищу Джонни. Такая, скажу, башка. Если бы не он — пропадать мне. Вот он топает!
Около беседки послышалось сопение, кряхтенье, дверь открылась, и угреватый, наголо бритый парень вошел в беседку. Сбросив на пол куски жести и обрезки труб, он присел на край верстака, снял шапку и вытер вспотевший лоб.
— Ну, и жмот твоя Васса, — сказал он. — Нипочем не хотела отдавать. Спасибо Лене — выручила. «Я, говорит, все равно выкину это к чертовой бабушке».
— Так и сказала?
— Ага. Уж эта Ленка! А это кто? — Джонни недоверчиво посмотрел на Льва и узнал в нем того самого парня, которого они с Леной встретили на вокзале. Лев стоял у двери, курил и, усмехаясь, разглядывал Джонни, его огромные ботинки, бархатные галифе и толстовку, сшитую на рост.
