Том 3. Стихотворения, 1921–1929 - [28]

   Сегодня, хотя не было призыва свыше,

Я сижу, однако, на крыше

И смотрю на метеорологический прибор.

Ой! не загорелся бы снова сыр-бор!

С английской стороны – неприятное направление!

Большое барометрическое давление.

Стрелка снизилась так за одну ночку,

Что уперлась в Керзонову точку!

Есть над чем призадуматься любому смельчаку.

Надо быть начеку!

Стрелка все продолжает покачиваться.

Не пришлось бы мне расцинцинначиваться!

* * *

   Мысли разные.

И все какие-то несуразные.

Например, на кой же мне ляд она,

Макдональдова жена,

А я больше думаю о ней, чем о ее муже,

Барахтающемся в луже,

Откуда он кашляет простуженно,

Хотя получил эту ванну заслуженно.

Идя по мужниным следам,

Почтенная Макдональдова супруга

Написала «Руководство для дам

Рабоче-партийного круга»,

То бишь для жен министериабильных мужей,

Политических ужей,

Ужей змеевидных,

Но крайне безобидных,

В соглашательских водах мытых,

Не ядовитых,

Не кусающихся,

На хозяев не бросающихся,

Ручных, муштрованных,

Парламентски дрессированных,

Коих, согласно их породе и нраву,

За их трусливые искательства,

Можем мы величать по праву:

– Ваши пресмыкательства!

Так вот, когда эти умственные паралитики,

«Пресмыкательные политики»,

Удостоились чести – без особой драки! –

Облачиться в министерские фраки,

Макдональдова жена издала «Руководство»:

Как нужно блюсти «рабочее» благородство,

Как надо ко двору являться,

Как королям представляться,

Как чмокать королевские ручки,

И всякие такие штучки, –

Руководство в полсотни листов,

Где предусмотрено все без изъятья,

Вплоть до размеров хвостов

Парадного платья.

Полный этикет!

И вдруг – камуфлет!

Консерваторская фига!

Пропал парадный туалет!

Погибла назидательная книга!

Придется шить платье «рабочего» фасона,

Просто и дешево, –

И писать руководство иного тона,

Не совсем «хорошего»!

* * *

   Тоже картинка отличная,

Крайне символичная:

В Лондоне рабочее собрание.

– Новости! – Внимание!

– Либерал Асквит провалился! –

Зал накалился.

Речи – пламя!

Поют «Красное знамя»!

А красного знамени и нету!

Отвыкли от красного цвету!

Вдруг кто-то сделал на эстраду прыжок,

Поднес председателю комсомольский флажок.

Председатель – (дарю всех сатириков темою), –

Чтоб никто не оказался в обиде,

Председатель флажок с советской эмблемою

Держал все время в свернутом виде.

Вот где вождь! Благодать!

Не рабоче-партиец – икона!

Он еще не расстался, видать,

С «Руководством хорошего тона»!

* * *

   Макдональд! На щите на его боевом

Герб достойнейший – мыльная клизма!

Вот символ – на примере живом –

Конструктивного социализма!

«Стачки – зло и вредят лишь рабочим правам» –

Макдональд так с церковного плакал амвона.

А теперь что он скажет?

      Трещит по всем швам

«Руководство хорошего тона»!

Семь лет – а конца нет! >*

(Барынин сон)

Сказка

   Православные христиане,

Отставные купцы, помещики, дворяне,

Очаровательные дамы и почтенные мужчины,

Разгладьте ваши морщины

И простите меня

По случаю торжественного дня

Седьмой Октябрьской годовщины!

   Сократив на время свой воинственный пыл,

Я про вас почти позабыл.

Позабыл про кадета Милюкова,

Позабыл про купчину Гучкова,

Позабыл про фабриканта Коновалова,

Позабыл про Керенского шалого,

Позабыл про Чернова, учредиловского дурачка…

Разве вас перечтешь с кондачка?

Было два миллиона без малого,

Вас, подравших за советский кордон.

   У нас тут веселый советский трезвон, –

Тонет все в красном цвете…

Ну, совсем из памяти вон,

Что вы есть еще где-то на, свете!

Во внимание вас не берем,

Не браним, не корим, не жалеем…

Так хоть я умягчу ваши раны елеем.

   С красным вас Октябрем!

   С семилетним вас юбилеем!!!

   Искупая свою вину,

Расскажу вам сказку одну

Про «Барыню – змею подколодную».

Сказку старо-народную,

Большевистским «Октябрем» омоложенную,

На советский лад переложенную.

   Во времена оны,

Когда еще были крепостные законы,

При прадедушке последнего царя, Николая,

Жила-была барыня злая-презлая.

Бывало, к ней староста утром заявится,

Насчет наряду какого справиться,

Так она его в рыло – раз!

Потом уж приказ.

А уж как мужиков казнила безбожно,

Рассказать невозможно!

   Жилось мужикам нестерпимо.

Ну, иные спасались, вестимо:

В петлю – летом, в прорубь – зимой.

Но вот выпал случай: мужиков этих мимо

Шел солдат на побывку домой.

Зашел в деревушку, к мужикам постучался.

Гость подобный не часто случался.

Мужики ему рады. – Откуда? Куда? –

Рассказал им солдатик – дело обычное! –

Где бывал и какие видал города,

Про житье рассказал про столичное.

«Ну, а вы как живете?»

                  «Житье горемычное!» –

Мужики в общий голос про беду про свою. –

Позавидует черт ли такому житью!

   Правит нами барыня,

   Барыня-сударыня,

   Помещица заклятая,

   Богатая-пребогатая,

   Злющая-презлющая,

   Ведьма сущая!

   Мучительница – во!

   Не щадит никого:

   Ни деревенского, ни дворового,

   Ни хворого, ни здорового,

   Ни старого, ни малого,

   Ни кривого, ни беспалого,

   Ни ленивого, ни проворного,

   Ни дерзкого, ни покорного.

   Орет «замучаю!»

   По всякому случаю:

   За чох, за взгляд,

   За невыход в наряд,

   За честность, за блудни,

   За праздник, за будни,

   За церковь, за кабак, –

   Дерет, как собак!

   Как жить нам, солдатик?

   Как быть нам, касатик?

   Не дашь ли совета?

     Сживет нас со света