Том 3. Рассказы, фельетоны, статьи и речи, 1932–1937. Водевили и киносценарии - [128]
Преследование Скамейкина по пустому цирку. Скамейкин пробегает по трибунам, прыгает в ложи, на секунду с обезумевшим от страха лицом появляется в оркестре. И повсюду неотступно движется за ним шоферша с смертоносным гаечным ключом в руках.
Наконец Скамейкин прячется в оставшейся на арене пушке.
Снова в уборной Алины.
Алина в слезах сидит за своим туалетным столом.
Кнейшиц сердито ходит по комнате.
Стук в дверь.
Кнейшиц немедленно преображается. Он снова становится добродушным малым. Алина вытирает слезы и поспешно пудрится.
Входят директор, Мартынов и Раечка. За ними пытается проникнуть «неустрашимый капитан» с собакой, но директор успевает незаметно его вытолкнуть. Вошедшие не могут не заметить, что между Алиной и Кнейшицем что-то произошло. Поэтому натянутость.
Директор. Позвольте вам представить. Мартынов. Один из лучших наших цирковых артистов.
Кнейшиц. Я довольно очень рад meet mr. Martinov, please.[9]
Алина подает Мартынову руку. Он пожимает ее и видит, что рука над кистью покрыта синяками.
Заметив это, Алина отдергивает руку. Алина и Мартынов встречаются взглядами.
Директор (держит себя с иностранцами неестественно вежливо и, как ему кажется, дипломатично). Разрешите от имени дирекции пригласить вас на ужин, имеющий быть сейчас в ресторанном зале отеля «Монополь».
Кнейшиц. Позвольте восблагодарить вас. Госпожа Алина будет весьма рада. Я буду готов через пять минут.
Уходит.
Директор (Мартынову). Ну, как тебе нравится эта акула капитала?
Мартынов. Ты с ума сошел.
Директор. Да она ни слова по-русски не понимает.
Директор улыбается Алине, Алина улыбается Мартынову, Мартынов бросает великосветские взгляды на Раечку. Все беспрерывно обмениваются поклонами.
Директор. Ты, Мартынов, за ней поухаживай. Это нашему делу не повредит. Может быть, узнаешь какие-нибудь детали аттракциона.
Внезапно Алина разражается русской речью, измененной почти до неузнаваемости английским акцентом.
Алина. Чемодан. Здравствуйте. Спасибо. Извошник.
Все смеются. Алина смеется и сама.
Женщина-шофер бродит по галерке в поисках Скамейкина.
Кнейшиц на полуосвещенной арене проверяет аппаратуру, прежде чем закрыть ее брезентом.
Он нажимает рычаг пушки.
Выстрел. Из пушки с ужасным криком вылетает Скамейкин, описывает громадную кривую и попадает на галерку, прямо в объятия шоферши. Кнейшиц поражен.
Шоферша несет Скамейкина на руках, как котенка.
Скамейкин. Куда вы меня несете?
Шоферша. В милицию.
Скамейкин. Ей-богу, я заплачу. Честное слово. В конце концов я не уклоняюсь. Поедем сейчас на Арбат, к моим знакомым. Я у них займу денег вам отдам.
Шоферша нерешительно опускает Скамейкина на землю, но все-таки придерживает его рукой.
Шоферша. Честное слово?
Скамейкин. Честное слово Скамейкина. Только на Арбат.
Служащий цирка переводит рубильники на распределительной доске. Одна за другой тухнут лампы.
Цирк погружается во мрак.
Музыка, построенная на мотиве счетчика. Под эту музыку идет следующая сцена.
Такси Скамейкина останавливается перед домом. Скамейкин выскакивает из машины и хочет идти наверх один, но шоферша уже ничему не верит и отправляется вместе с ним.
Таксометр показывает восемьдесят пять рублей.
Скамейкин и шоферша входят с черного хода в большую коммунальную квартиру. Проходят через кухню, где задыхается последний примус. Войдя в коридор, Скамейкин стучится в дверь, но на двери висит приколотая булавкой бумажка:
«Уехал в Тулу. Буду через два дня. Ключ у Клавдии Константиновны».
Скамейкин вбирает голову в плечи, трусливо оборачивается и сталкивается с непреклонным взглядом шоферши. Лик ее ужасен. Она похожа на Петра Великого во время Полтавской битвы.
Такси подъезжает к другому дому.
Таксометр показывает сто один руб. шестьдесят коп.
Скамейкин бьется в запертую дверь. Никто не отпирает. Едут дальше.
В комнате скамейкинского знакомого. Стоит знакомый, студенческого вида молодой человек, и выворачивает карманы, Скамейкин стоит перед ним на коленях. Шоферша стоит в дверях, скрестив на груди могучие руки.
Скамейкин и шоферша выходят из дома.
Скамейкин робко заглядывает в таксометр.
Таксометр показывает сто двадцать пять рублей
Скамейкин падает без чувств на руки шоферши.
Она кладет его в машину, и они катят дальше под все усиливающуюся музыку счетчика. Эта мелодия переходит в музыку большого гремучего ресторанного оркестра.
Ужин в большом зале ресторана «Монополь» Большой джаз, фонтан, шелковые абажуры, танцующие пары, одним словом висячие сады Семирамиды в Москве с подачей крепких напитков. За столиком ужинают Алина, Раечка, Мартынов, Кнейшиц и директор
Раечка придвигает к себе блюдо с громадной котлетой.
Директор (отодвигая блюдо). Этого тебе нельзя.
Предлагает блюдо Алине.
Раечка берет салат.
Мартынов. Этого тебе нельзя. (Любезно пододвигает салат Алине.)
Раечка готова зареветь.
Кнейшиц. Такая правда прекрасная красивая девушка. Зачем ей правда нельзя немножко кушать?
Директор. Ни под каким видом. Доктор, доктор запретил.
Поспешно очищает столик вокруг Раечки.
Официант подает ей стакан чаю и одинокий сухарик на блюдечке. Раечка оскорблена.
Мартынов зарисовывает в книжечку голову Алины
Алина наклоняется к нему, чтобы заглянуть в книжечку. Он быстро переворачивает листик, и Алина видит пушку. Мартынов рисует целую карикатуру. Тут и Алина, вылетающая из пушки, и аплодирующая публика, и Кнейшиц. Алина, наклонившись к Мартынову и смеясь, следит за его работой.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
Бешеный успех, который обрушился на Ильфа и Петрова после выхода «Двенадцати стульев», побудил соавторов «воскресить» своего героя, сына турецко-подданного Остапа Бендера.Блистательная дилогия, если верить самим авторам, — «не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее». Это энциклопедия советского нэпа, энциклопедия быта первого поколения «шариковых».
Осенью 1935-го Ильф и Петров были командированы в Соединенные Штаты как корреспонденты газеты «Правда». Трудно сказать, чем именно руководствовалось высшее начальство, посылая сатириков в самую гущу капитализма. Скорее всего, от них ждали злобной, уничтожающей сатиры на «страну кока-колы», но получилась умная, справедливая, доброжелательная книга…
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.
Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.Рисунки художников В.
Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.Рисунки художников К.
Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.Рисунки художников М.
Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.Рисунки художников Е.