Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра - [9]

— Ты подделал подпись матери на векселе, не так ли?

— Да, — дрожащим голосом ответил барон Карой и разрыдался.

Иштван Понграц, который не выносил плачущих мужчин, нервно забарабанил пальцами по столу и вдруг сердито прикрикнул на Бехенци:

— Не реви, дурень! Не будь бабой! Возьмись за ум! Ты был еще мальчишкой. Ну оступился, и — кончено! Такое не считается. Подростки всегда глупы, умны только младенцы. Младенцы — вот настоящие гении! Я не знаю ни одного ребенка моложе десяти лет, который не был бы гением. Человек начинает глупеть в десятилетнем возрасте и остается дураком довольно долгое время. Но сейчас не об этом речь, Бехенци. Давай поговорим о твоем будущем. Раз ты изучал медицину, беру тебя к себе придворным врачом. С сегодняшнего дня не комендант, а ты будешь снимать пробу с блюд за столом. Только понимаешь ли ты хоть что-нибудь в медицине?

— Понимаю.

— Смотри не ври. Если соврешь, я сразу уличу тебя.

— Я не лгу.

— Гм!

Хозяин замка поднялся, беспокойно прошелся по своему просторному кабинету, потом, остановившись перед портретом Екатерины Медичи, трижды поклонился ей. Подойдя к молодому барону, он положил ему на плечо свою большую волосатую руку и сказал:

— Ну, коли ты, малый, говоришь, будто понимаешь в медицине, осмотри меня и определи: сумасшедший я или нет. Показать язык? — И он высунул длинный, похожий на окровавленный меч язык.

Молодой барон Бехенци со смехом возразил:

— Незачем показывать язык, дорогой дядюшка. Язык у тебя нормальный, здоровый. Лучше я тебя попрошу просчитать от десяти до единицы.

Граф Понграц не усмотрел в этом шутки и быстро принялся считать:

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.

— Браво! Прекрасно, граф Иштван. Тебе нечего бояться. Какой ты сумасшедший! Ты человек не менее здравомыслящий, чем Ференц Деак *.

— Ты говоришь правду?

— Клянусь честью.

— И это видно по тому, как я считал? А ну, как ты это объясняешь?

Молодой Бехенци поспешил придать своему лицу серьезное, умное выражение:

— Видишь ли, и в больном мозгу колесики еще движутся. Ведь безумец подчас машинально произносит слова и даже целые фразы, которые представляются нам связными. С ним можно разговаривать часами, и его рассуждения будут казаться вполне логичными. Сумасшедший может и считать, потому что он давно привык, что после цифры «один» идет цифра «два», затем «три» и так далее. Но вот сосчитать в обратном порядке умалишенный уже не в состоянии. Для этого нужно известное напряжение ума. И таким путем можно безошибочно поставить диагноз помешательства. В университете этому не учат, но старики знахари именно так определяют, в своем ли уме человек или нет.

Граф Иштван горячо потряс ему руку:

— Умный ты малый, Карой. Оставайся у меня и будь моим придворным врачом. Возможно, что я использую тебя и во время моих военных операций. Тем более что летом предстоят большие дела, — добавил он. Глаза его радостно заблистали, и он с довольным видом погладил свою желтоватую бороду. — Летом начинаем войну!

Лето действительно сулило важные события. Будетинский замок, некогда принадлежавший семейству есенецких Супёгов (ныне это имение графов Лажанских), в то время был превращен в казармы. Начальник гарнизона, тоже один из графов Понграцев, славный веселый человек, посетив однажды хозяина Недецкого замка, предложил ему:

— Дорогой Иштван! Летом мы проводим маневры. И поскольку задача наша — овладеть укрепленным пунктом, разреши нам взять штурмом настоящую крепость — твой замок, который ты со своими войсками будешь защищать против моих.

Граф от восторга готов был броситься на шею майору: еще бы, настоящая война! Настоящие солдаты настоящего императора! Это уже не игрушки!

— Ура! Принимаю вызов!

И на другой день конный герольд, с гербом графов Понграцев на груди, отвез офицерам будетинского гарнизона белую перчатку. А на башне замка целый день попеременно то бил набат, то призывно пела труба.

Сходившимся на замковый двор «военнообязанным» крестьянам «начальник штаба» кричал с балкона:

— Солдаты, в Петров день начинается война! Его сиятельство граф, ваш барин, и его армия выступают против будетинского гарнизона его императорского величества!

Словаки весело, по-военному, «щелкнули» бочкорами * и, разойдясь по деревням, разнесли боевой клич:  

— Идем войной против императора!

Больше четырех веков прошло с тех времен, как такие слова всерьез звучали в этих долинах, когда крупный феодал граф Понграц Сентмиклошский объявлял войну королю Владиславу *, а позднее старому Хуняди *. Быть может, многовековые дубы, что высятся у подъемного моста замка, когда-то уже слышали эти слова. До Петрова дня было еще далеко, но окрестности уже оглашались шумом военных приготовлений. Со времен войн Ракоци эти края не видали такого столпотворения. Граф Иштван занял под залог своих имений крупные суммы. Прослышав, что в Пожони * прогорела какая-то театральная труппа, комендант Недецкого замка поспешил туда и скупил с аукциона весь гардероб театра к историческим пьесам для пополнения склада военной амуниции. Чтобы увеличить число находившихся у него под ружьем солдат, граф Понграц распорядился разделить и раздать в пользование добровольцам целое имение «Клойка» вместе с окрестными лугами. Почуяв запах жаркого, в замок один за другим слетались знаменитые разбойники с Бескидских гор. Они не ошиблись в своих расчетах: в замке их хорошо встретили, приняли на службу, обмундировали.