Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра - [7]

Однажды к концу зимы баронам Бехенци стало совсем невмоготу. К весне в горах и всегда-то голодно, особенно если по осени не уродился картофель. Провидение объясняется со словаками только через посредство картошки. Богат урожай картофеля, значит, бог благоволит к ним и как бы говорит: «Я люблю вас, миленькие словаки, плодитесь себе на здоровье!» Не уродилась картошка, значит, боженька гневается: «И зачем вы только существуете на белом свете, словаки?» Тогда-то и начинаются приступы кашля у лешего Яринко.

Нищета, царившая вокруг, еще более усложняла жизнь обитателей старого замка. Вот уж поистине горе-арифметика: к одному нулю прибавляется второй нуль и оказывается, что это гораздо меньше, чем один. А между тем так оно и было. И вот настал день, когда экономка баронов Бехенци, тетушка Рожак, выскребла деревянной ложкой из бидона остатки смальца, зажарила на нем последних уцелевших в замке трех голубей, затем предстала перед господами баронами и, торжественно снимая поварской передник, спросила:

— Ну, а что мы будем есть завтра?

— Вам лучше знать, тетушка Рожак! Что там еще осталось у вас?

— Варить больше нечего.

— А жарить? — спросил барон Пал.

— Только вот этот чиж! — усмехнулась повариха и показала на маленькую клетку, в которой, нахохлившись, сидел тощий чиж. — Во всем замке, кроме него, нет больше ни одной живой твари. Даже кошка и та сбежала: не вынесла, бедняжка, этой голодухи. Только ее и видели.

— А жаль, что сбежала. В крайнем случае можно было бы и ее съесть.

— Но ничего, не беспокойтесь, дорогая тетушка Рожак! (В голодные дни бароны всегда именовали старушку не иначе, как «дорогой тетушкой», зато в дни изобилия ее постоянный титул был «старая ведьма».) Правда, нас преследуют неудачи, но все как-нибудь обойдется… придумаем что-нибудь с сыном. А вы дорогая тетушка лучше спуститесь-ка в погребок и пошарьте граблями в песке — может, найдете еще бутылочку вина.

Тетушка Рожак отправилась в погреб, но, разумеется, ничего там не нашла: скорее в дырявом кармане нищего можно найти миллион, чем в погребке баронов Бехенци бутылку вина.

Тем временем бароны съели трех зажаренных поварихой голубей (жаль, что они не были нафаршированы!) и обсудили план действий на ближайшее будущее. Было решено, что молодой барон пойдет в деревню Криванка к священнику, который был когда-то его товарищем по школе, и попросит у него взаймы форинтов этак десять. Ну, а даст пять — что же, и это недурно.

Сразу после обеда молодой барон отправился в путь. Старик наказал сыну — обязательно купить у лапухнянского лавочника пачку табаку, два фунта мяса, немного сахару и кофе и теперь поджидал его с нетерпением.

Но наступил вечер, а молодой Бехенци не возвращался. Напрасно прождав до полуночи, старик лег спать. Спал Бехенци беспокойно, просыпался от малейшего шороха; под конец не выдержал, встал и разбудил старуху Рожак.

— Подумайте только, молодого барона все еще нет.

— Ну, а мне-то что за дело, — проворчала со своего ложа кухарка и, сладко зевнув, перевернулась на другой бок. — Паршивая овца нигде не пропадет.

— Боюсь я, тетушка Рожак, очень боюсь…

— Чего же вы боитесь?

— А что, как его съели волки?

При этих словах у кухарки сразу пропал сон, она поднялась, оделась и заплакала.

— А ведь и в самом деле волки! Очень даже может быть, сударь. Особенно если они такие же голодные, как мы с вами. Барон Пал ушел к себе и долго сидел молча, уронив голову на стол. Он был, казалось, глубоко взволнован и даже всплакнул. В голове его роились мысли одна страшнее другой: а вдруг Карой не достал денег?! Или достал, но промотал их! А может быть, с ним и в самом деле стряслась беда по дороге?

— Бедный барин, — вздохнула тетушка Рожак, видя, как горюет старый Бехенци. — Знать, не такой уж плохой он человек. Смотри, как любит сыночка!

И она до тех пор уговаривала старика лечь спать, пока он не внял ее совету:

— Да ложитесь, ложитесь! Ничего с ним не случится. Не тратьте даром сил, не терзайтесь попусту! Прилягте, ваша милость, отдохните. А я уж посижу, подожду. А как молодой барин придет, я разбужу вас!

Всю ночь барона Пала мучили кошмары: ему снилось, что па опушке Лапухнянского леса на Кароя напал волк и разорвал его на куски. Пожирая молодого барона, волк наткнулся на табак в кармане бедняги, который тот нес от еврея-лавочника, понюхал и чихнул, да так громко, что старый барон проснулся.

Был уже ясный день, в чихнул не волк, а он сам, Пал Бехенци, потому что ему в нос попал табачный дым, клубами валивший из трубки его сына Кароя. Молодой барон сидел у постели отца и беззаботно курил.

— Как, ты уже вернулся? — радостно воскликнул старик. — Черт побери, наконец-то! Ну, рассказывай поскорей! Добыл деньжонок?

Карой Бехенци вместо ответа похлопал себя по карману, где зазвенели монеты.

— Сколько же он дал?

— Десять форинтов, — весело сказал сын.

— Вот что значит однокашник! Видишь, все-таки есть какая-то польза от того, что ты ходил в школу. Может быть, попроси ты у него двадцать форинтов…

— Ничего, получим и больше, — загадочно отвечал молодой человек. — Это всего лишь задаток.

— Какой задаток? За что? — спросил старик тупо.