Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра - [135]

— А где же Веронка?

— Именно об этом я хотела спросить, — сказала мадам. — Разве она не была с господами?

— Я думал, — произнес священник, — что она была с вами.

— Я ее не видела уже часа два.

— Мы тоже.

— И я.

— Может, она на кухне?

Мадам Крисбай с раздосадованным лицом поднялась с председательского места, чтобы привести Веронку, но вскоре вернулась, пожимая плечами.

— В кухне ее не видели.

— Нечего сказать, хороши шуточки, — вспылил преподобный и выбежал сам разослать слуг, чтоб они поскорее нашли барышню, — сидит, верно, где-нибудь в садовой беседке и читает роман. Из кухни слышались причитания Адамец: вот, мол, обед теперь перестоится, все блюда испортятся…

— Так подавайте на стол, — приказал священник. — Кто отсутствует, тот обойдется без обеда. Нельзя в конце концов заставлять ждать такую высокочтимую особу, как господин председатель, тем более что он собирается уехать домой.

Одно за другим вносили блюда: после супа гуся с кашей, голубцы со свиными ушами и жиром — сам король не едал ничего вкуснее! — потом поросенка, блинчики. О Веронке не было ни слуху ни духу. Явилась Ханка и доложила, что барышни нигде нет.

Дюри сидел безучастно, словно деревянный, только лицо у него побледнело, как у покойника.

— Э, а может, она уснула в пчельнике? — заметил священник. — Или… — он поколебался минутку, продолжать ли, — быть может, между вами что-нибудь произошло?

Он испытующе поглядел на Дюри.

— Между нами? Нет, ничего, — сказал Дюри, зябко передернув плечами.

— Тогда сбегай-ка, Ханка, в новый дом, посмотри там в пчельнике. А мы, господа, выпьем, не стоит тревожиться! Ведь она еще ребенок, каприз влечет ее то туда, то сюда. Быть может, за бабочками гоняется. Благоволите попробовать это красное, господин председатель.

Так он уговаривал скорее не гостей, а себя, сидя как на иголках; сердце его сжимало беспокойство, беседовал он рассеянно. Председатель спросил, сказалось ли раннее лето этого года на местных урожаях, и если сказалось, то как.

— Не знаю, — последовал ответ.

— У вас, преподобный отец, есть еще братья, сестры?

— Человека два было, — ответил священник.

Неловкие ответы указывали на его подавленное настроение, он сидел с гостями только из приличия. Наконец председатель отважился и за черным кофе сказал ему:

— Лучше бы вы, ваше преподобие, сами поискали барышню. И будьте любезны, прикажите моему кучеру запрягать. Ведь отсюда до Бестерце путь немалый!

Священник воспользовался предложением, мадам Крисбай также попросила разрешения удалиться: все случившееся было так странно, что и она начала беспокоиться.

Двое мужчин остались одни. Наступила мучительная тишина. Призрачно тикали стенные часы. Широко открытыми глазами Дюри пристально, неподвижно уставился на съежившуюся в клетке канарейку. Она тоже сейчас казалась очень грустной.

— Вели и ты запрягать, — прервал наконец молчание председатель. — Поедем вместе.

Что-то похожее на стон вырвалось у Дюри, понять, в чем дело, было нелегко, но так как он при этом еще потряс головой, стало ясно, что у него нет намерения уезжать.

— А ведь тебе непременно надо уехать. Мы свою роль здесь сыграли.

— Говорю вам, это невозможно!

— Почему?

— Разве вы не видите, что Веронка пропала?

— А тебе что! Ведь и ручка зонта пропала. Дюри с досадой стукнул кулаком меж бокалов.

— Какое мне дело до этой ручки!

— Ах так? Значит, тебе нужна девушка? А ведь перед обедом ты мне говорил другое.

Дюри пожал плечами.

— Когда это было! Тогда я еще сам не знал.

— А теперь ты знаешь?

— Теперь знаю, — кратко ответил Дюри.

— Ох-ох, — ядовито произнес господин председатель, — и когда только Амур зажигает свой восхитительный огонь! Ведь исчезновение девушки отнюдь не указывает на ее большой к тебе интерес.

— Вот поэтому-то я и ощущаю сейчас все муки ада. Ох, опекун, поверьте, пропажа наследства кажется мне теперь почти пустяком!

Председателя глубоко тронуло искреннее горе юноши.

— Вот это другое дело. Черт побери, так бы и говорил! Тогда и я здесь останусь. Пойдем поищем малютку, заглянем ей в глаза, узнаем, чего она хочет.

Когда они вышли, на дворе царила великая суматоха, но громче всех причитала, ломая руки, старая Адамец.

— Ох, знала я, знала, что этим кончится! До сказочной феи нельзя и пальцем дотронуться, не то растает, как туман. Ох, милая наша маленькая барышня! Была она Христовой невестой, а ее невестой смертного сделали, вот Иисус и призвал ее к себе.

Столарик подбежал к ней и схватил за руку.

— Что вы болтаете? Вы что-нибудь слышали?

— Да вот изволите знать, сейчас жена пастуха Гундроша сказала, что утром видела нашу барышню, шла она по лугам прямо к речке Бела Вода и глаза у нее были заплаканные… Ох, господи, ведь ясно же!

Группа женщин и детей болталась без дела у дверей кухни — их согнал сюда слух о происшедшем. Одна из женщин тоже видела Веронку у садов, но это было еще раньше.

— Она была грустной? — спросил Дюри.

— Плакала.

— Горе мне! — прошептал он в отчаянии.

— Пойдем поищем ее, — убеждал председатель.

— Где?

— За околицей, конечно! Теперь уж ясно, что она ушла, а куда ушла — сейчас узнаем.

— Эх, если б это было так легко, — вздохнул Дюри. — Только в сказках бывает волшебное зеркало.