Том 3. Лорд Аффенхем и другие - [192]

И не только из-за лорда Аффенхема. Мистер Гиш наверняка рассчитывал на хорошие комиссионные. Теперь придется рассказывать ему об Уилфреде Робинсоне, Сидни Биффене, о Поле Мюллере и Яне Дирксе. Сочувственно взглянув на лорда Аффенхема, по-прежнему высившегося, словно мраморный истукан, он выбежал из галереи, и проходящая горничная направила его к телефону.

13

Лорд Аффенхем был человек стойкий. Он порой клонился под ударами молний, но всегда оправлялся и вновь становился самим собой. Через две минуты после того, как ушел Билл, он уже улыбался. Он осознал, что нет худа без добра, грозовой тучи — без радужной каемки. Может, все как раз и к лучшему.

Что говорить, приятно загнать фамильную галерею за хорошие деньги, но посмотрим и с другой стороны. Когда ваша племянница бездумно обручилась со скульптором и, только подтолкни, выскочит за него замуж, хорошие деньги опасны. Стань он человеком состоятельным, рассуждал лорд, способным раздавать деньги горстями, он не смог бы отказать бедной заблудшей девочке в ее доле, и что тогда? Не успеешь оглянуться, какой-нибудь священник скажет: «Хочешь ли ты, Джейн, выйти за этого Стэнхоупа?», и Джейн ответит: «Да, лопни кочерыжка! Иначе зачем я, по-вашему, купила свадебное платье?», и все, придется ей коротать век с этим жутким типом. Разумеется, деятельность Робинсона, Биффена, Диркса и Мюллера заслуживает некоторого порицания, но, черт возьми, все могло обернуться куда хуже.

Соответственно, вернувшись через десять минут, Билл застал в галерее вполне ожившего лорда. Однако, поскольку суровое лицо редко выражало какие-либо чувства (обнаруживая явное сходство с заспиртованной лягушкой), то Билл первым делом поспешил выразить соболезнования — словесную замену молчаливого рукопожатия или сочувственного похлопывания по спине.

— Мне страшно жаль, — произнес он тоном, каким говорят с безнадежно больным.

— Э?

— Насчет картин.

— А, насчет них! Плюньте и разотрите, — весело сказал лорд Аффенхем. — Ошарашил он меня, да, но мужчина должен стойко переносить удары. Легко досталось, легко ушло, я так считаю. Надо, конечно, представлять, как это случилось. Я ведь далеко не первый виконт. Шестой. Значит, пять виконтов до меня, все нуждались в наличности, а картины только и ждут, чтоб их обратили в деньги. Ну и обратили. Что ж, молодцы. Думаю, дядя Грегори, который оставил их мне, хорошенько погрел руки. Вечно сидел без гроша. Был у него пунктик — ставить на лошадь, которая приходит десятой. В день расчетов все букмекеры за ним гонялись. Помню, мой старикан говорил: «Жаль, не получаю хоть фунта всякий раз, как братец Грегори улепетывает по Пиккадилли». Форму, конечно, это поддерживает, да.

Билл вздохнул с облегчением. Он не ожидал услышать столь бодрых слов, особенно после телефонного разговора с мистером Гишем. Мистер Гиш, услышав дурную весть, впал в безутешное горе.

— Ну, я рад, что вы приняли это по-философски.

— Э?

— Боялся, вы расстроитесь.

— А чего расстраиваться? Ну, потерял день. Вот только Джейн, та огорчится. Думала, картины помогут вернуть семейный достаток. Пойду, позвоню ей.

— И я пойду. Мне надо с ней поговорить.

— Выразить сочувствие?

— Нет, сделать предложение.

— Лопни кочерыжка! Так я был прав. Втюрились?

— Не без того.

— Быстро.

— Мы, Холлистеры, такие. Видим, влюбляемся, действуем. Voila!

— Простите?

— Французское выражение. Означает «вот вам, пожалуйста». Надо сказать Джейн. Она думает, я знаю по-французски только «L'addition» и «O-la-la!»

Стоя возле телефона, пока его спутник громогласно пересказывал новость, Билл слушал, и его нетерпение росло. Он торопился излить свою душу, каждая потерянная минута казалась годом.

— Ну, — сказал лорд Аффенхем, — вот, пожалуйста. Voila! Э? Я сказал: «Вуаля!» Не дури, конечно расслышала. Вермишель, Устрицы, Антрекот…

Билл не выдержал.

— Дайте мне.

— Да, забыл. Джейн, не отключайся. Тут с тобой хотят поговорить.

Билл выхватил трубку, и лорд Аффенхем сказал ему:

— Выбирайте слова, мой мальчик, не огорошьте ее.

— Не огорошу. Джейн? Это Билл. Послушайте, Джейн, это важно. Согласны вы стать моей женой?

— Вот этого я и боялся, — сказал лорд Аффенхем, неодобрительно качая головой. — Помню, старикан читал мне в детстве стихи. Про такого Альфонсо и такую, знаете, Эмилию. Как там? Ведь наизусть помнил. Ах, да: «Альфонсо, что был горд и тверд, и тот еще нахал, восстал и этой та-ра-ра Эмилии сказал…»

Билл положил трубку. Вид у него был оторопелый.

— Моею будешь и привет, скажи одно лишь слово. — О, да, — Эмилия в ответ, — готова, как корова. — Он пристально вгляделся в Биллово лицо. — По вашему выражению я заключаю, что Джейн ответила иначе?

— Ничего она не ответила. Поперхнулась и повесила трубку.

Лорд Аффенхем мудро кивнул. В его молодости девушки частенько, поперхнувшись, вешали трубку, и это ничего хорошего не сулило.

— Я говорил, не огорошьте. Видите, что получилось? Она решила, что вы ее разыгрываете.

— Разыгрываю?

— Подкалываете. Поднимаете на смех. А что бы вы подумали, будь вы девушка, и тип, которого вы еле знаете, высунул бы голову и крикнул: «Ты! Давай поженимся!»? Никакого такта, никаких предисловий, раз-два, словно на чай с бутербродами пригласил.