Том 3. Лорд Аффенхем и другие - [176]

Роско задумался.

— Пятьдесят фунтов.

Кеггс, гладивший котелок, вздрогнул так, будто тот его укусил.

— Пятьдесят, сэр?

— А что?

— Я ждал гораздо больше, сэр.

— Но не дождетесь, — сказал Роско.

Они помолчали. Было видно, что Кеггс ранен в самое сердце. Дворецкие не проявляют чувств, но экс-дворецкий проявил их. Однако буря вскоре улеглась, и полное лицо успокоилось:

— Очень хорошо, сэр, — сказал он, доказывая, что он из тех, кто способен, по слову мистера Киплинга, быть твердым и в удаче и в несчастье, которым, в сущности, цена одна.

— Ладно, — сказал Мортимер Байлисс. — Значит, можно продолжать. Кто этот загадочный незнакомец?

— Некий Твайн, сэр.

— Твайн? — Роско обернулся к Байлиссу. — Я не помню, чтоб у отца был такой друг. А вы?

Мортимер Байлисс пожал плечами.

— Мне что, нечего больше помнить? Вы считаете, что мерзкие знакомцы покойного Дж. Дж. — драгоценные перлы, и я каждый день любовно перебираю их в памяти? Расскажите нам про Твайна, Кеггс.

— Он скульптор, сэр. Живет рядом со мной, в соседнем доме.

— Странное совпадение.

— Да, сэр. Я часто говорю, что мир тесен.

— С кем же он помолвлен?

— С мисс Бенедик, племянницей лорда Аффенхема, которому я одно время служил. Молодая леди и его милость проживают в Лесном Замке.

— Э?

— В моем доме, сэр. Лесной Замок, Тутовая Роща, Вэли-Филдз. Мистер Твайн живет в Мирной Гавани.

— И там же ваяет?

— Да, сэр.

— Но без особого успеха?

— Да, сэр. Я бы сказал, что мистер Твайн находится в финансовой яме. Это и препятствует ему соединиться с молодой леди.

— Бедность — банановая кожура на дороге любви.

— Именно так, сэр.

— И вы предлагаете, чтобы мистер Бэньян исправил это положение?

— Да, сэр. Если мистер Бэньян даст мистеру Твайну двадцать тысяч фунтов, тот женится немедленно.

Роско сотрясся от носа до кормы, глаза его просто вылезли.

— Вы что, рехнулись? — выговорил он. — Двадцать тысяч фунтов?

— Насадишь мелкую рыбешку — вытащишь кита, — сказал Мортимер Байлисс. — Не жмитесь по мелочам, другими словами — кто не вложит, тот не получит.

Роско лихорадочно провел рукой по волосам. Он понимал, что избитые истины верны, но не хотел с ними мириться.

— Не могу ж я прийти и сунуть ему деньги!

— Да, верно. Что вы посоветуете, Кеггс?

— Думаю, это просто, сэр. В саду Мирной Гавани стоит статуя мистера Твайна. Можно предположить, что день или два назад мистер Бэньян, зайдя к дворецкому своего покойного батюшки, случайно взглянул за ограду…

— Увидел шедевр и поразился? Конечно. Вы правы. Поняли, Роско? «Боже! — вскричали вы. — Неведомый гений!» И — к нему, с чековой книжкой.

— Чтобы отвалить двадцать тысяч фунтов? Он подумает, что я рехнулся.

— Как вы справитесь с этим, Кеггс?

— Легко, сэр. Недавно я читал автобиографию известного драматурга, который вспоминает, как к нему, в начале творческого пути, обратился финансист и предложил выплачивать ежегодно твердую сумму в обмен на треть будущих доходов.

— Он согласился?

— Нет, сэр, но я уверен, что мистер Твайн примет аналогичное предложение.

— Конечно, примет! Двадцать тысяч наличными! Вы не прогадаете, Роско. Он пошлет за портным снимать мерку для свадебных брюк через пять минут после того, как получит деньги по чеку. Знаете что? Я возьму все на себя. Оставайтесь на заднем плане этаким таинственным благодетелем. Как его номер, Кеггс? Пойду, позвоню.

Мортимер Байлисс отправился звонить. Несколько минут Роско тупо глядел в пространство, а Кеггс поглаживал котелок. Его пробная ремарка об удивительной погоде отклика не нашла. Роско не был расположен к обмену мнениями.

— Я с ним поговорил, — сказал Мортимер Байлисс. — Надо сказать, мне было приятно, как он воспринял мое имя. «Неужели тот самый?» — выговорил он. «Собственной персоной», — отвечал я, мило краснея. Потом я сообщил, что вы видели статую и просите меня дать профессиональный отзыв о других работах. Вероятно, дурны несказанно, а, Кеггс?

— Мне они не по вкусу, сэр.

— В довершение всего он пригласил меня сегодня поужинать в Приветном Шалаше. Или это Беседка Отдохновения?

— Мирная Гавань, сэр.

— Так же плохо, если не хуже. Думаю, подадут обычную пакость.

— Отнюдь, сэр. У мистера Твайна превосходная кухарка.

— Вот как? И на том спасибо. Поможет скоротать отвратительный вечер. Что ненавижу, то ненавижу — бюсты. Дж. Дж. всегда хотел, чтоб я их покупал, просто страсть какая-то. Ладно, сегодня ужинаем у Твайна. Завтра дам ему потомиться, а послезавтра приглашу в свой клуб и ошеломлю. Чек надо будет иметь с собой, чтоб помахать у него перед глазами. Благодарите Кеггса за мудрую мысль.

Роско сглотнул. Он страдал, как страдает бережливый мультимиллионер, которому предстоит расстаться с двадцатью тысячами. Да, он понимал, что вложение разумно: насадишь мелкую рыбешку, вытащишь кита, и все же еле выговорил:

— Спасибо, Кеггс.

— Не за что, сэр. На здоровье, сэр. До свиданья, мистер Байлисс.

— Вы нас покидаете?

— Мне пора домой.

— Торопитесь на поезд?

— Нет, я на машине.

— Я провожу вас, — сказал Мортимер Байлисс, прикрывая за собой дверь. Монокль сверкнул, мумифицированное лицо приняло то выражение, с которым участковый судья начинает перекрестный допрос отпетого преступника. — Ну-ка, отвечайте, мой хитрый мажордом, что за этим кроется?