Том 3. Князь Велизарий - [58]

Еще расскажу в связи с этим комическую историю Хиппобата, старого сенатора, который как-то пришел к Теодоре просить помочь разрешить спор с мужем Хрисомалло, который был должен ему деньги. Этот Хиппобат однажды пришел с другом — Демархом Синих, в клуб. Ему предложили выбрать женщину, но почему-то ему было не по себе в компании женщин. Тогда вместо того, чтобы в этом прямо признаться, как подобает приличному человеку, — заявить, что он христианин, или сказать, что он — импотент, или что предпочитает иметь дело с представителями собственного пола, или вообще признаться, что у него не все в порядке, Хиппобат начал искать причины в женщине. Он сказал, что Индаро слишком высокая и у нее слишком широкие плечи, а Теодора — очень худа, а рот у нее огромный. У моей госпожи рыжие волосы, а он терпеть не может рыжих. Я забыл, какой изъян он нашел у Хрисомалло — может, ее крючковатый нос. Сам он был отвратительным старым сатиром, и все девушки были рады, что им не придется его развлекать. Но он не имел права так отзываться о женщинах, и никто из них не забыл этой обиды. Было весьма неприятно, что его им представил Демарх, потому что женщины не смели портить отношения с Демархом, иначе отомстили бы ему так, как только они на это способны!

Теодора заранее знала, что Хиппобат идет к ней, чтобы просить деньги, и поэтому она все подготовила. Он вошел в комнату с очень печальным выражением лица, поцеловал ей ногу и сделал вид, что разрыдался. Мне кажется, что он не знал, что императрица Теодора была той самой Теодорой из клуба, которую он когда-то обидел. Она ласково его спросила, в чем дело, и он стал ей объяснять, противно скуля, как профессиональный нищий:

— О Наша Великолепная, так ужасно, когда у патриция нет ни гроша. Мои кредиторы следуют за мной по пятам и стучат, не переставая, ко мне в дверь. Дома нет ни корочки хлеба. Я умоляю, наша самая прекрасная и милая императрица, пусть ваш слуга вернет мне деньги, которые он мне должен.

Теодора начала:

— О почтенный Хиппобат…

За занавеской скрывался хор евнухов. Они поделились на две группы и начали тихонько причитать:

Первая группа:

Почтенный Хиппобат,

У тебя огромная лысина!

Вторая группа хора:

Почтенный Хиппобат,

У тебя так воняет изо рта!

Все вместе:

У тебя огромный живот,

О почтенный Хиппобат, —

Огромная лысина, вонь изо рта,

И к тому же здоровое брюхо!

Теодора повернулась к госпоже Антонине:

— Милая Антонина, ты ничего не слышишь?

— Нет, Ваше Великолепие.

— А ты, госпожа Хрисомалло?

— Ничего не слышу, Ваше Величество.

— Наверно, у меня звенит в ушах. Продолжайте, Хиппобат.

Хиппобат побоялся сказать, что он тоже что-то слышал, и поспешил поскорее закончить просьбу:

— Если патриций не по своей вине остается без денег, ему неудобно признаться в этом своим кредиторам. Они могут ему не поверить, а когда поймут, что он — нищий, то будет объявлен банкротом. Вам это все прекрасно известно, Ваше Очарование…

Теодора снова начала:

— О почтенный Хиппобат…

И снова стал петь невидимый хор. На этот раз он звучал гораздо громче.

Первая группа:

Почтенный Хиппобат,

У тебя горб на спине!

Вторая группа хора:

Почтенный Хиппобат,

Ты страдаешь от грыжи!

У тебя геморрой,

Почтенный Хиппобат —

Грыжа, горб

И к тому же геморрой!

— Госпожа Хрисомалло, вы что-нибудь слышите?

— Нет, Ваше Великолепие.

— А вы, госпожа Антонина?

— Нет, ни шороха, Ваше Величество.

— Могу поклясться, что мне что-то послышалось. Продолжайте, Хиппобат!

Ему пришлось сделать вид, что он тоже ничего не слышал. Каждый раз, когда он начинал свою просьбу, хор его прерывал, и каждый раз стихи становились все более оскорбительными. В конце концов он сдался и убрался восвояси.

Дело закончилось тем, что его кредиторы, посылавшие его к императрице, стали еще настойчивее, и ему пришлось обратиться с просьбой к старому другу Демарху Синему, который поставил у его дома охрану. Потом последовала сильная драка, во время которой были убиты два кредитора-Зеленые и ранено несколько Синих. Новости о беспорядках достигли дворца и Иоанн Каппадохиец, понимая, что Хиппобат был в немилости у Теодоры, но не зная, что некоторые Синие были посланы Демархом, решил, что Юстиниан будет доволен, если он вмешается в эту склоку во имя охраны общественного порядка. Он послал большой отряд гвардейцев и они арестовали Синих и Зеленых. Быстро состоялось судилище, и четверо обвиняемых были приговорены к смерти — и им должны были отрубить голову, потому что у них нашли оружие. Три человека были присуждены к виселице, потому что их обвинили в покушении на убийство, и все отправились исполнять приговор.

Так случилось, что веревка на виселице была гнилой, и она дважды порвалась под весом Синего и одного Зеленого.

Несчастные упали на землю, и их оставили там лежать, посчитав мертвыми. Вечером к мертвецам пришел монах, понял, что двое из них живы, и отвез в больницу Святого Лаврентия, где они окончательно пришли в себя. Эта больница дала им пристанище. Но Иоанн Каппадохия снова их арестовал и нарушил право неприкосновенности, а потом поместил в тюрьму, которая вместе с полицейскими казармами составляла целое крыло Медного Дома со стороны, соседствующей с ипподромом.