Том 3. Князь Велизарий - [4]

Сержант согласился с Симоном, и они поехали дальше.

Потом кто-то предложил привязать его к дереву и пронзить стрелами. Симеон опять стал возражать:

— Как вы можете богохульствовать, предав простого сборщика налогов такой же смерти, как та, что постигла святого мученика Себастьяна Миланского?[5]

Его возражение было признано верным, и они поехали дальше. Третий солдат предложил посадить его на кол, четвертый — содрать живьем кожу, а пятому хотелось закопать Симеона живым в землю. Но каждый раз Симеон находил убедительные возражения и говорил, что их накажет хозяин, если они к нему вернуться и доложат, что смерть Симеона была самой обычной. Сержант долго думал и наконец сказал:

— Если ты нам подскажешь, какую смерть ты считаешь странной и необычной, то мы сразу выполним твое пожелание.

— Пусть ваш хозяин выплатит свой долг, и тогда я умру от удивления, это будет самая странная смерть!

Сержант за наглость дал Симеону по зубам, но никак не мог решить, как же его умертвить. Пошел дождь, и солдаты увидели, что на постоялом дворе мерцает огонек. Они оставили лошадей в конюшне и вошли внутрь, чтобы выпить вина и решить судьбу Симеона.

Палеолог услышал, как они упоминали имя своего хозяина, и вспомнил, что у него репутация сварливого и скандального человека, и он сразу решил сделать все, чтобы не разозлить его слуг, и предложил им выпить вина за его счет.

Невоспитанный сержант не удостоил его ответом, подошел к чудесно пахнувшему горшку с тушившимся зайцем, повернулся к солдатам и воскликнул:

— Парни, нам повезло! Этот старый бородач знал, что мы здесь появимся, и приготовил для нас зайца.

Палеолог попытался превратить все в шутку и обратился к сержанту:

— Почтеннейший из греков, этого горшка не хватит для десяти взрослых мужчин и двух мальчиков, один из которых благородного происхождения. Но если вы и еще кто-то один пожелаете к нам присоединиться…

Сержант быстро ему ответил:

— Наглый старик, тебе прекрасно известно, что это не твой заяц. Вы его украли у моего хозяина Иоанна. Более того, когда мы его съедим, тебе придется заплатить мне штраф за кражу зайца. Отдашь десять монет или все, что найдется у тебя в кошельке. Что касается твоего дворянчика, он нам станет прислуживать. Братцы, охраняйте дверь и разоружите этих рабов!

Палеолог понял, что лучше не сопротивляться, и приказал Андреасу и носильщику отдать оружие. Они повиновались. Армянин Иоанн и Велизарий, которому очень хотелось отведать зайчатинки, сильно разозлились, но смолчали. Велизарию вспомнилась легенда о Циклопе, и он решил напоить разбойников, чтобы когда начнется свара, у них было преимущество над солдатами.

Он начал вежливо им прислуживать, наливал чистое вино, не разбавляя его водой, и постоянно приговаривал:

— Пейте, господа. Это — хорошее вино, и вам не придется за него платить.

Суп был очень острым, люди Каппадахии выпили вина гораздо больше, чем следовало. Они пили тосты за Велизария, называя его Ганимедом и желали его поцеловать, но мальчику удавалось избежать их ласк.[6]

Потом один из солдат отправился на кухню, поймал там девушку-рабыню и начал срывать с нее платье, но она вырвалась и удрала из дома в сад, и спряталась там в кустах. Бандит вернулся на кухню.

Люди из Каппадохии начали, подвыпив, обсуждать религиозные доктрины — это была болезнь века. Думаете, что когда собираются фермеры, они обсуждают виды на урожай или своих домашних животных, а солдаты — сражения, проститутки наряды, различные мази и благовония и свои успехи у мужчин?.. Ничего подобного! Стоило собраться двум-трем человекам в таверне, казармах, борделе или где-либо еще, как они принимались обсуждать, делая вид, что во всем прекрасно разбираются, сложные аспекты христианской доктрины. На диспутах различных христианских церквей непременно рассматривали сущность Бога, самый спорный пункт богословских рассуждений. Вот и эти пьяницы начали богохульствовать, пытаясь прийти к важному выводу в отношении Святой Троицы. В особенности, в отношении Бога-Сына. Все солдаты Каппадохии были православными христианами и им очень хотелось, чтобы Палеолог принял участие в их споре. Он не стал этого делать, потому что на самом деле он поддерживал их сторону.

Но Симеон был монофизитом.[7] Монофизиты были сектой, обладавшей властью в Египте и Антиохии, и во время последних двух императоров принесшей много горя империи. Император в Константинополе должен был выбрать между Римским Папой, признанным преемником апостола Петра, и Египтом, от которого Константинополь зависел в поставках зерна — заклеймить еретическую секту или признать.

Некоторые императоры держались одного мнения, другие — иного. Кое-кто из них пытался прийти к компромиссу. Довольно часто происходили разрушительные стычки и войны, церковь раздирали скандалы по этому поводу. В то время, о котором я пишу, наметился раскол между Церковью Востока и Западной Церковью. Правящий император Анастасий склонялся в пользу монофизитов, и Симеон, чтобы позлить захвативших его слуг Иоанна Каппадохии, проявлял лояльность к императору и подчеркивал свою веру в монофизитизм.